Я был призван в ряды Красной Армии 16 октября 1940 года. Вместе со мной ехали на службу ещё 17 парней. Все мы были призваны Демянским райвоенкоматом Новгородской области. Со многими из них я учился в школе,  вместе гуляли, встречались до войны. Ребята были 1921 года рождения, а я 1922 года. По закону о воинской обязанности 1939 года со средним образованием призывали ранее 18 лет на полтора года службы.
23 октября 1940 года мы прибыли в Гродно. За нами на машине приехал старшина – грузин Артём Векуа. Ночью нас всех привезли в посёлок Сопоцкин, где был штаб 9 отдельного артпульбата 68 укрепрайона. Сразу же пешком мы прошли к землянкам между деревнями Балененты и Новики (4 км от Сопоцкина).
Мы стали первыми курсантами учебной роты, затем прибыли ребята из Тульской области, Самарканда и др. Нам говорили, что со средним образованием призывники будут служить полтора года и уйдут в запас младшими лейтенантами. Потому многие сначала заявили о своем среднем образовании. После проверки документов таковых оказалось 11 человек, в том числе и я. До армии после школы я уже один год проработал учителем младших классов и стал курсантом 4-го взвода. Остальные мои земляки попали в другие взводы, которые образовали гарнизоны будущих ДОТов укрепрайона, там встретили войну я и мои земляки.
В учебной роте 9 ОПАБ было шесть взводов. В нашем взводе было 11 курсантов, остальные учились на сержантов. Был также хоз. взвод. Они ухаживали за лошадьми, на повозках возили продукты, различные грузы, воду, по тревоге в ДОТы доставляли боеприпасы. Отдельно от нас занимался взвод связи. 17 июня 1941 года их куда-то отправили. До начала войны в землянках мы прожили 8 месяцев. Спали на нарах, при себе имели личное оружие трёхлинейку и патронташ со 120 патронами. Их носили, когда ходили в караул, и по тревоге. До оснащения ДОТов мы также носили по тревоге пулемёты «Максим» в разобранном виде, ручные пулемёты РПД и прицелы. После Нового года стали носить с собой только винтовки, прицелы (КТ-1 и КТ-2) и перископ. Ящики с патронами, снаряды, воду и продовольствие должны были привозить на лошадях в повозках.
Наши ДОТы находились в котлованах (без маскировки и оголовки), в ДОТах не было света, водоснабжения и вентиляции газов. Наш ДОТ №055 был одноэтажный с двумя амбразурами (полукапонир). В кубрике левой амбразуры стояла 45-мм пушка, спаренная со станковым пулемётом Дегтярёва, и прицел КТ-2. В правой амбразуре был станковый пулемёт «Максим» с прицелом КТ-2. В рубке в центре ДОТа стоял перископ, головка которого выходила в отверстие в потолке. Тыловую часть охраняли два ручных пулемёта РПД. Наш командир взвода являлся комендантом закреплённого за нами ДОТа №055. Каждый курсант имел свои обязанности. Я был первым номером на установке ДОТ-3, т.е. 45-мм пушке, спаренной со станковым пулемётом Дегтярёва.
По тревоге мы бежали в свои ДОТы и занимали свои места. Для охраны ДОТов был создан караул, который располагался в землянке около ДОТа №037 и патрулировал территорию учебной роты. Ходили мы и в гарнизонный караул в п. Сопоцкин, где патрулировали по посёлку, охраняли склады, гараж и штаб батальона...
Наш ДОТ располагался метрах в 200-х справа от дороги шедшей от Сопоцкино к заставе № 3 (теперь имени Усова). В ночь на 22 мы были в карауле: попарно патрулировали в расположении роты. Начальником караула был замполитрука Шишков. Вдруг, в полночь, он получает по телефону в караульном помещении приказ: собрать всех патрулей у 37-го ДОТа и занять оборону вдоль дороги. А через полчаса второй: начальнику караула остаться у телефона, остальным разойтись по своим ДОТам. Пришли мы к своему ДОТу – он закрыт, ключи у лейтенанта Торохова. Побежали к нему в деревню Баленеты, где он жил. Навстречу по дороге бегут к своим ДОТам курсанты 39 и 54 (их ДОТы были рядом с нашим). Прибежал лейтенант, открыл ДОТ и велел снять смазку с пушки и пулеметов (в ДОТе была установка ДОТ-3 с 45-мм пушкой и «максим» с прицелом). Прискакал на повозке ездовой Сергеев, привез патроны и 20 бронебойных снарядов к пушке. В следующий раз он обещал привезти еще и осколочных. Патронов к пулеметам было завезено порядочно накануне, во время боевой тревоги.
В ДОТ «055» собрался не весь состав взвода, т.к. в эту ночь часть курсантов была в карауле, патрулировали в п. Сопоцкин. Нас оказалось, кроме меня, ещё пятеро из одиннадцати: Володя Кондратович, Глеб Круглов, Алексей Дворянинов, мой земляк Анатолий Белов и полтавчанин Кныш.
Быстро, по привычке, привели точку в боевую готовность, выставили, как положено, наблюдателей. Ночь была теплая, на нашей стороне границы полная тишина. А на немецкой, за каналом, всего в каком-нибудь километре, шум моторов, гудки автомашин, отрывистые голоса команд.
Примерно во втором часу, на дороге, метрах в двухстах, послышался цокот копыт. Оттуда верхом подъехал к ДОТу командир нашей роты лейтенант Кобылкин. Наш взводный, лейтенант Торохов, считался его заместителем. Он доложил о готовности гарнизона, в котором было 12 человек. Лейтенант Кобылкин принял рапорт и, не слезая с лошади, сказал: «Ждите проверяющих. Ведите наблюдение за дорогой к заставе. Обо всем замеченном и важном докладывать мне через связных. Я буду в 38-м. По дороге от Сопоцкино возможно прибытие к границе стрелкового полка. Сообщите мне...». И уехал. Больше мы его не видели вообще.
После шквального огня по амбразурам из малокалиберных скорострельных пушек немцы рысью бросились к ДОТам. Но по ним перекрестным огнем ударили сразу пулеметы из амбразур трех наших ДОТов. Немецкие цепи были скошены пулями вместе с наливающейся рожью. Наступила временная передышка. Мы стали приходить в себя от пережитого волнения, делиться своими впечатлениями. Помню, как кто-то из курсантов, кажется Толя Белов, робко спросил у лейтенанта, неужели это настоящая война. Или, может, провокация, как на Хасане. Взводный, помедлив с ответом, сказал, что по-видимому, настоящая. Многие из нас приуныли, иные оживились. Сержант Золотов даже пропел строки из любимой песни, которую он с задором исполнял в минуты отдыха на баяне: «И летели наземь самураи под напором стали и огня». Но некоторые смотрели на него с осуждением, а лейтенант усмехнулся: «Не говори гоп, пока не перескочишь». И тут же серьезно: «Сержант Золотов! Направьте связного в 38-й с просьбой спешно подвезти осколочные снаряды для сорокапятки!». Василий вытянулся, ответил: «Есть!» и послал в командный ДОТ Круглова Глеба. Но курсант не добрался до 38-го: как потом стало известно, он встретился на пути с вражескими разведчиками, вступил с ними в рукопашную схватку и геройски погиб. Поэтому боеприпасы нам так и не подвезли. Говорили, что наш ездовой Сергеев Николай, который вез их со склада в Сопоцкино, попал под бомбежку и взлетел в воздух вместе с повозкой.
Уже шёл бой, когда Грачёв, связной Кобылкина, привёл в наш ДОТ 4-5 молодых лейтенантов, выпускников какого-то училища, из числа пополнения, прибывшего в батальон в ночь на 22 июня. К сожалению, никакой роли они во время боя не сыграли. Около полудня Торохов, Петров и я пошли в разведку к 37-му ДОТу.
Не дошли мы до него метров 300, как увидели, что немцы его взорвали. Он был уничтожен полностью. Не знаю, был ли там его комендант, младший лейтенант Чусь П.Н. Его жене ответили из архива: «Пропал без вести», я с ней переписывался до её смерти.
После обеда немецкие атаки против ДОТов участились. Но ДОТы, поддерживая друг друга огнем, успешно их отбивали. Однако, делать это к вечеру становилось все труднее, потому что немцы выдвигали перед нами все больше орудий на прямую наводку и били по нашим амбразурам, ослепляя их, а потом атаковали. Патроны к пулеметам быстро таяли и лейтенант Торохов приказал их экономить. Когда стемнело, атаки прекратились. Подвели итоги дня. Серьезных потерь, кроме гибели Круглова, мы пока не понесли, если не считать поврежденную пулеметную установку и легкого ранения в голову пулеметчика. Но положение наше ухудшалось. Ночью к нам в ДОТ приполз с перевязанной головой молодой лейтенант из поступившего в субботу пополнения и принес тягостную весть: 38-й ДОТ, где он находился, немцы блокировали и подорвали. Почти все его защитники погибли или искалечены. Командира роты среди них не было. Сопоцкин еще до полудня занят гитлеровцами. Наша танковая дивизия, наступавшая от Гродно, не могла пробиться к границе и отступила, потеряв много танков, уничтоженных с воздуха. Поэтому надежда на скорую помощь из тыла напрасна.
К концу дня у нас в ДОТе собралось около 30 человек. В нашем ДОТе находились 26 человек: 5 бойцов взвода, 2 сержанта, 10 человек, - отделение из 213 СП, 3 пограничника с заставы Усова, 5 молодых лейтенантов, л-т Торохов.
На следующий день немцы, после короткого, но сильного обстрела ДОТа тяжелыми снарядами, выпустили против нас танки. Они вышли из фольварка Климовщизна в полукилометре от нас и понеслись по дороге к нам. Вот когда пригодились нам бронебойные! У орудия встал лучший баянист в роте Василий Золотов. И на этот раз он сыграл как по нотам: несколькими выстрелами подбил два танка. Третий же, видимо, не желая испытывать свою судьбу, задом ретировался к фольварку. Больше с этой стороны враги нас не атаковали. Мы от души поздравили Золотова с успехом так же, как два дня назад поздравляли с удачным выступлением на концерте художественной самодеятельности.     
После этого главная опасность нависла справа, со стороны дороги на Калеты, где попал в беду атакованный с двух сторон ДОТ №39. Немцы проникли к нему со стороны перелеска, обнаружив, что недавно возведенный там ДОТ не достроен и не вооружен. Прикрываясь танками, они блокировали этот соседний с нами ДОТ. Помочь ему серьезно мы не могли: с этой стороны у нас была амбразура с поврежденным накануне "максимом". Таким образом, к вечеру 23-го мы остались в развилке дорог едва ли не одни. Позади нас был еще один ДОТ, но положения там мы не знали. Слева от дороги еще держался 59-й, но после вывода из строя двух соседних с ним ДОТов, положение его тоже было не завидным.
Перед вечером гитлеровцы неожиданно для нас повели наступление с тыла, вдоль дороги от Сопоцкина, отрезав таким образом, нашу учебную роту от первой. Сначала оттуда появилась крытая машина. Но у развилки дорог, когда из нее посыпались автоматчики, по ним ударил молчавший до этого тыловой ДОТ №54. Потом на дороге в обход разбитой машине возник бронетранспортер, который достался нашим артиллеристам. Последние бронебойные снаряды были выпущены по скоплению вражеской техники у фольварка. Оставили лишь один-на всякий случай.
Подходил к концу второй день войны. У нас в пулеметах уже последние ленты и диски, один снаряд в пушке, ни грамма продовольствия. Связи ни с кем. Когда наступили сумерки, бой постепенно стал затихать. Лишь изредка кое-где бухали глухие взрывы, да от канала справа доносились пулеметные очереди. Ночью лейтенант Торохов послал двух связных в батальонный командный пункт, который находился в расположении первой роты, в ДОТе №017. Но там, кроме незнакомого лейтенанта и батальонного фельдшера, никого не было. Сказали, что комбат находится у канала в 3-й роте и они тоже направляются туда, в 213-й полк, с которым, возможно, будут выходить из окружения. Но когда, пока неизвестно...
Утром в густом, смешанном с дымом утреннем тумане послышался гул моторов: снова танки! Выйдя из лесочка от недостроенного ДОТа, они подошли к нам вплотную с тыла и начали бить из орудий по дверям. Разбив наружную решетчатую дверь, немцы слезли с танков и подошли к внутренней бронированной и стали кричать в пулеметную бойницу: "Рус, сдавайс! Бистро, шнель, раус! Аллес капут!" и еще что-то, не помню. Дотовская входная дверь была оборудована хитрым замковым устройством со многими рукоятками изнутри и открыть ее снаружи нелегко. "Айн минут! Сейчас открою",- отозвался лейтенант Торохов, отодвигая задвижку бойницы. И тут же выстрелил через нее несколько раз из револьвера. Снаружи раздались крики, стоны, брань. Кто-то упал, а остальные убежали к своим танкам. Сержант принес ручной пулемет и дал длинную очередь по сгрудившимся около танков немцам. Те, юркнули в люки, спрятались за броней. Когда патроны в диске пулемета кончились, гитлеровцы осторожно приблизились к двери с пакетами взрывчатки и, уложив ее у входа в сквозник, вернулись к танкам. Через несколько минут прогремел мощный взрыв, который высадил дверь и разрушил часть сквозника. Нас оглушило, некоторых контузило. Когда мы немного оклемались решили через запасной выход покинуть ДОТ и попытаться пробраться к каналу, где примкнуть к стрелковому полку. Выпустив по фольварку оставшийся снаряд, мы испортили казематные установки, забрали личное оружие, ручной пулемет и последние патроны, тайком выбрались вечером из ДОТа и кустарником двинулись к Августовскому каналу. Однако, в ДОТах 3-й роты мы никого не нашли, кроме нескольких тяжелораненых. Они сказали, что все ушли вместе с 213-м полком к Неману. Тогда и мы двинулись в том же направлении. Но полка так и не догнали. На рассвете переплыли Неман на обнаруженной у берега лодке и лесными дорогами двинулись на восток. Примерно через месяц в Смоленской области соединились с нашими войсками.

Так начиналась война

07.05.2011 15:16

Сегодня среди нас всё меньше остаётся тех, кто сумел выжить в жестоких приграничных боях в самом начале Великой Отечественной и может вспомнить и рассказать правду о тех днях. Нам удалось побеседовать с Нилом Александровичем ТИМОФЕЕВЫМ, которому в начале июня исполнится 89 лет и который встретил войну лицом к лицу в самую первую её минуту в бою в районе белорусского города Гродно.   Нил Александрович родился и вырос в Демянском районе Новгородской области. До призыва в Красную армию он работал учителем начальных классов в сельской школе. Тогда никто не ждал войны, и молодой человек предполагал прослужить полтора года и уйти в запас младшим лейтенантом. Но судьба распорядилась иначе. Плен, освобожден. ссылка,№14. И грянул бой В ночь на 22 июня Нил Александрович находился в карауле, когда со стороны немцев неожиданно открылся артиллерийский огонь по нашим дотам. Сразу же объявили тревогу, и солдаты спешно начали приводить огневые точки в боевую готовность. Тогда никто еще не понимал, что произошло ясной летней ночью, когда небо над головой перестало быть мирным. В наших дотах не раздавалось ни звука, а со стороны немцев, всего в каком-нибудь километре, доносились шум машин, голоса. А затем началась новая атака. - Признаюсь, нам стало страшно, - делится своими переживаниями ветеран. - Я до сих пор хорошо помню, когда впервые увидел немцев: они шли на нас в касках, с закатанными рукавами, на запястьях блестели браслеты часов, а в руках были автоматы. Помню, я тогда подумал: «Неужели все кончилось для меня? Все, что я любил, к чему стремился, мои мечты о высшем образовании...». Я очень любил свою Родину и свою семью. Неужели и это кончилось для меня? Без еды и воды Это были тяжелые и страшные часы. Казалось, что мир рушится и земля уходит из-под ног от близких разрывов снарядов. Много того, чего вообще не должен видеть человек, пришлось пережить молодому курсанту за короткое время. Так, наш собеседник вспоминает о том, как на его глазах немцы уничтожили 3-ю заставу, прикрывавшую укрепления. Все находившиеся там, включая недавно женившегося командира, погибли. После обеда немецкие атаки участились, а тем временем патроны таяли на глазах, почти закончились запасы еды и воды, и люди от усталости едва держались. А самое главное - не было связи между дотами, так как всех связистов накануне отозвали в Гродно. И теперь никто ничего не знал о судьбе соседей. Ночью атаки прекратились, и в укрепление, где сражался Нил Александрович, приполз раненый лейтенант и принес плохие новости: соседний 38-й дот подорвали, и почти все его защитники погибли. Кроме того, наша танковая дивизия, наступавшая от Гродно, не смогла подойти к границе, а значит, надеяться на скорую помощь не приходилось. Рассчитывать можно было только на свои силы. - Вокруг царил настоящий хаос, кто мог подумать, что люди будут умирать в первые минуты после начала войны. Но мы не падали духом, несмотря на голод, страшную усталость, гибель товарищей. Даже выступившие против нас танки не испугали бойцов: два удалось подбить, третий, не желая испытывать судьбу, отступил сам, - вспоминает Нил Александрович. Время для подвига В эти первые дни войны наши солдаты и офицеры совершили немало подвигов мужества, стойкости и героизма, и некоторые из которых, к сожалению, еще не стали достоянием истории. Нил Александрович со слезами вспоминает трагедию гродненского УРа - укрепления, рано утром 22 июня принявшего на себя первый мощный вражеский удар. Стоит отметить, что строительство нового укрепленного района № 68 было рассчитано на четыре года. Но война застала врасплох, и укрепление встретило вражеский огонь наполовину неготовым. В некоторых бетонных сооружениях не было связи, водоснабжения, не хватало и личного состава. Но несмотря на это русские солдаты и офицеры держались стойко и не поддались на бесконечные немецкие окрики: «Рус, сдавайс!», звучавшие перед каждым взрывом. Судьба защитников укрепления оказалась трагичной: все огневые точки были подорваны, а бойцы укрепрайона погибли. Да и на других участках границы царила смерть. Заняв Гродно, немцы стремились продвинуться и дальше. Нил Александрович отметил, что гитлеровцы в начале войны были намного лучше подготовлены к боям, чем мы. К тому же у них имелись хорошо вооруженные танки и связь между солдатами, а у нас ни того ни другого практически не было. В этом, по мнению ветерана, и кроется главная причина первого поражения Красной армии. Все же Нила Александровича судьба берегла, из этого жестокого первого боя он спасся чудом: - В нашем доте находились 26 человек, включая меня, когда немцы окружили его и предложили сдаться. Мы хорошо знали, что последует за отказом, но ни один из бойцов не согласился выбросить белый флаг. Дот мы подорвали сами. Нам повезло: мы были контужены, но главное - живы и готовы драться с врагом дальше. Медленно, осторожно бойцы начали выбираться из окружения. На рассвете переплыли Неман и лесными тропинками отправились на восток. Примерно через месяц Нил Александрович с товарищами встретился с нашими войсками в Смоленской области. * * * Нил Тимофеев закончил войну в Германии в городе Штральзунд в звании старшего сержанта. Затем он проходил военную службу в Бреслау (польском Вроцлаве), а в декабре 1945-го был демобилизован. Вернувшись в Демянский район, он 50 лет работал сначала учителем, а потом директором сельской школы. Кстати, при непосредственном участии Нила Александровича в селе Никольское построили новое здание для школы. После ухода на пенсию ветеран переехал в Новгород, где и живет теперь. После окончания войны Нил Тимофеев много раз встречался с оставшимися в живых товарищами по оружию, вспоминая бои, атаки, победы и особенно - страшное место рядом с Гродно, где впервые пришлось столкнуться с жестокой войной. Светлана ГОРИНА Фото из личного архива Нила Тимофеева