Воспоминания Рудько П.М. - Воспоминания ветеранов 213 СП - Воспоминания ветеранов 56 СД - Каталог статей - 213 стрелковый полк 56 Московской стрелковой дивизии

Главная » Статьи » Воспоминания ветеранов 56 СД » Воспоминания ветеранов 213 СП

Воспоминания Рудько П.М.

В. Бардов читает для П.М. Рудько воспоминания бойца 213 СП Наконечникова А.Н. (расшифровка аудиокассеты): Наконечников: «Примерно, 20-22 октября 1940 г. нас – призывников из Ростовской обл. привезли в г. Лида, где мы разгрузились и направились в г. Ивье, где тогда стоял наш 213-й стр. полк». Рудько: «Да, мы стояли там». Наконечников: «Нас быстро распределили. Часть ростовчан попала в разведвзвод, часть - в роту связи, а остальные (человек 20) в полковую школу (в том числе и я)… Размещалась школа в доме рядом с костелом». Рудько: «Да, где-то там». Наконечников: «18-19 декабря наш полк пошел в Гродно. Шли дней 5 и полковая школа вместе со 2-м батальоном разместилась на окраине г. Гродно, а остальные подразделения полка были в Фолюше. Я участвовал в первомайском параде, где наша полковая школа во главе полка прошла лучше всех и нас (т.е. школу) водили на концерт в Фолюш 2-го мая. Парад принимал генерал-лейтенант Кузнецов, а готовили нас по 4 часа ежедневно, начиная с 15-го апреля Так что потели хорошо». Рудько: «Да, тогда на парады муштровали хорошо. После 1939 года Советская площадь в Гродно была очень маленькая и потому на ней не принимали никаких парадов. Сквер между площадью и бывшей библиотекой им.Карского заходил еще метров на 5 в сторону теперешнего памятника-танка. Сегодняшняя молодежь конечно не помнит как после войны этот выступ сквера убрали, сравняв его с улицей К.Маркса и расширив тем самым саму площадь, а площадь была малая и даже еще на ней был, как тогда говорили, магазин – ведра продавали и пр. Так что принимали парад только на площади Ленина. Шли мы с Фолюша, видимо, по над костёлом. Сейчас ту дорогу убрали и сделали другую, а тогда она так – высоко подымалась. Гора, где стоит костел была немножко ниже. Тут – по над этой горою была еще какая-то лавчонка, какие-то домики были надстроены – по над спуском. А там дальше – был крутой спуск – круче, чем сейчас. Я помню, что мы сходили на 1 мая на парад. Я помню, еще вышли, командовал тогда лейтенант Чудинов, а Вещунов был уже замом комбата. Не помню, Чудинов пришел или не пришел – не успел прийти туда к роте вовремя… А рано шли – вышли-то с Фолюша рано и помню, командир взвода мой – Русских тоже не пришел, а он жил в д.Лососно. У него жена была, детей не было – ну, да молодые еще были. Подошел Вещунов, ходит, а Вещунов был служака. А матом как он крыл! Помню мы в Эстонии идем как-то, а он еще был командиром роты тогда. А мы тогда часто куда-то ходили, так кто-то в колонне на марше матюкнется - Вещунов к нему подскакивает и как загнет «в три креста», мол у тебя что, портянка к языку прилипла! В общем, в чувство приводил быстро. Наконечников: «А 3-го мая в ночь, полк вышел из Гродно в летние лагеря». Рудько: «Вот, правильно он пишет – 3-го мая. А то где-то Вещунов говорил, что 8-го». Бардов: «Так что подтверждает Наконечников Ваши слова»! Рудько: «Да… Командиров роты у меня было много, а в каком взводе я был – я забыл уже. У меня были командирами рот: - …, - Степанов, - а Иванов уже третьим был. Сперва я был в … взводе, а потом - во втором взводе был. Я жил с солдатами всегда. Наконечников: «В июне 1941 г. нас – курсантов полковой школы, распределили по ротам. Я попал в 8-ю роту, в 1-й взвод, командиром 2-го отделения». Бардов: Это получается, к вам, что-ли? Рудько: «К нам в роту, но я не помню. Может быть он только пришел - я не запомнил. Но если он попал в первый взвод, то это не к нам - это к Степанову, наверно. По-моему Степанов там командовал. Когда Степанов начинал войну, он не командиром взвода был, а был пом. ком. роты по строевой – как Вещунов в батальоне, куда он перешел. Вещунов у нас был командиром роты, а потом его забрали в батальон. Вот так был и Степанов у нас. А был еще у нас в роте такой белобрысый командир взвода (забыл его фамилию), которого ранили свои – пулеметчик». В. Бардов читает воспоминания зама комбата-3 ст. л-та П.С. Вещунова: «На канале, недалеко от нас, так же располагался 38-й разведбатальон... …которым командовал геройский капитан Захаренко». Рудько: «Там были они и даже в нашем расположении стояли, правее нас (если стоять лицом на север - в сторону канала). Был у них танк маленький. Этот батальон только пришел туда: может быть за недельку-две перед войной. Вот правее нас он и располагался – машины стояли. Это в лесу было. Я имею в виду, как линейка в лесу протянута была – палатки по над линейкой идут и они правей нас. Я туда - в их расположение не ходил - мне некогда было, но знал, что их техника там стояла. Может и броневики были, но они были не полковые в полку никаких ни броневиков, ни танков у нас не было – ничего не было. Были только противотанковые «сорокопятки» и 76 мм полевые пушки». "Я был младший командир и на выходные расположения части не покидал. Тогда было у нас строго. Это не то, что теперь, когда они как хотят, так и ходят. Вечером 21-го июня я находился на полковых снайперских сборах, но палатки эти были тут же расположены - в расположении нашего батальона. Кто их вел - не помню, а у нас - командовал Степанов, он был очень хороший стрелок. Бывало мы пойдем в лес заниматься – у нас обыкновенные наши винтовки-трехлинейки, только оптический прицел еще сверху прикреплялся. Я помню, турнир организовывали по стрельбе: в лесу поставят 2 солдата (ростовые фигуры - мишени), ну давай. Патронов он мне дал 2 или 3. Я попал, но слишком не так как надо. Он говорит: «За молоко! Не годится»! Я говорю: «Дай-ка еще 3». «Нет, - говорит, - нечего мне тратить патроны». Помню был фильм, который причем шел чуть ли не до полуночи. После фильма легли спать. 22-го июня, около 4-х часов утра все спали. Вдруг послышались какие-то взрывы – как оказалось, это стала стрелять немецкая артиллерия, а недалеко от нас, перед войной часто подрывали камни, чтобы из них потом ДОТы строить, и мы сначала подумали: "Может камни подрывают?!". Мы все сами вскочили, оделись быстро, как по команде. И выскочили из палаток. Не знаю, какая там рота, по словам Слеткова была дежурная, но поднялся сразу весь полк. А я еще в то время на сборах был командиром отделения. У нас и из других рот были люди, и из других батальонов. Я сразу хлопцам говорю: "Быстро по своим ротам!". И сколько наших было – тоже сразу мы ушли в свою роту. Разобрали патроны до того, как пошли на канал – у нас же не было ничего. Боеприпасы ротные все лежат в палатках, их же не раздают - стоит часовой и отвечает за это хозяйство. И когда нас обстреляли, мы выскочили – патроны надо было брать. Мы сразу с ходу бросились к старшине за патронами: «Давай патроны нам!». Тот их начал считать, а я как помощник командира взвода говорю: «Ты давай! Не надо их считать, потом посчитаешь - после войны разберемся! Давай, греби хлопцы! Нагребай в карманы, куда есть, чем побольше!». Ну и он не стал считать, ящики взяли с собой, а из которых открыли – брали патроны - и в карманы и в противогазные сумки накидали – где было место, туда и ложили. Бардов: «Уже знали, что это не провокация?!» Рудько: «Конечно! Вот мы оттуда набрали патроны и сразу ушли из лагеря, как только выдвинулись - вышли туда, в сторону канала, расстояние до которого было приличное – около километра, остановились, немножко подзарядились патронами - диски понаталкивали. У меня был автомат ППД. У нас автоматов много было в роте - перевооружение было хорошим - уже нас перевооружали. У нас с десяток в роте только обычных винтовок было, а остальные были автоматы, СВТ были – эти, плохо стреляющие, но их не так было много, больше автоматов было. А эти диски… Вот сейчас хорошо, рожок – раз, раз, раз сюда… А там эти диски - отвинтить надо было, пружину накрутить, а потом поставить в 2 ряда. 61 или 62 патрона. Сейчас 30 патронов в автомат – их же легко зарядить: раз, два, нажал, нажал… А тогда – очень плохо было заряжать. Я имею в виду, когда есть время – то ничего, а когда в спешке - не очень... У меня был командиром взвода лейтенант Василий Русских, родом с Вятки. Бардов: "А Русских был с вами, когда вы получили патроны и побежали?" Рудько: «Да, он был и был на передовой, а Чудинова не было – он был командиром роты. Его не было – он поехал куда-то к жене. Не знаю, где она была на хуторе или в Гродно. И он появился попозже – я видел его когда мы уже отступали, а потом обратно исчез. А над каналом мне кажется я его не видел – мне некогда было его замечать, ходить – когда война идет. Прибежали мы на канал, сразу же окопались и заняли оборону. Я одному отделению дал команду: «Ближе к каналу!». Берег у нас был пологий. В общем немцы сразу на нас не полезли. Когда мы заняли оборону, я еще ходил - был и командиром отделения и помощником командира взвода и я не одевал каску - хожу так, подразделения заняли оборону и вскоре появился самолёт который мы прозвали «рамой». Вещунов: «Ровно в 3.45 утра раздались сразу 3 артиллерийских выстрела со стороны границы, снаряды которых разорвались впереди наших лагерей. Мы конечно вскочили все по тревоге. Сперва не могли разобраться, в чем тут дело, но тут загремели раскаты артиллерии и пулеметов по всей границе, справа и слева. Полк сразу принял боевой порядок и в это время над нашим расположением появился немецкий самолет-разведчик, который был похож на раму. Его тут сразу же так и прозвали – «рамой». В.Бардов: «Было такое?». Рудько: "Да. Богачева и Вещунова я не видел – в Ивье они были. Может были и на канале, может я их и видел – я уже позабыл. Там было некогда ходить – когда мы на передовую выдвинулись, я ни разу до штаба полка не ходил". Вещунов: «Наши зенитки сразу же открыли по нему сильный огонь, но, не смотря на то, что летел он очень низко, сбить его не могли». Рудько: «Ни разу не сбили. И вот он летит над лесом, как будто и невысоко (а тогда зенитки были только установленные на машинах – по 4 спаренных пулемета «Максим» на грузовиках «ЗИС» - на трехтонках). В общем, стали бить по нему, а он летает себе и нас «поливает» даже. Но этот разведчик еще не так нас беспокоил: он пройдет, разузнает, сообщит своим, а оттуда нам уже подбрасывают снаряды». Бардов: «А эти зенитки, говорят - недалеко от штаба где-то стояли? Не помните, где их видели?». Рудько: «Да где-то там, я не помню уже, но когда впоследствии мы уже отходили из лагерей, я видел как одна стояла там машина. Вести огонь тогда там было уже не по кому и она просто стояла". Наконечников: «Наша 8-я рота занимала оборону на опушке леса, на возвышенности, не доходя 100-150 м до канала. Слева близко возле нас никого не было, а справа – к дороге я не знаю, кто был. Это первые часы. К вечеру мы отошли к лагерю и там были 2 дня». Рудько: «Не отходили мы никуда. Мы как заняли оборону, так там и были. Канал с правой стороны у нас был, не перед нами, а мне кажется немножко правей, туда еще надо было спуститься ниже. Может он тут огибал нас и тек в сторону моста. Это было давно, и я там не слишком-то лазил – мне некогда было…». Наконечников: «Слева близко возле нас никого не было…». Рудько: «Как это «слева не было»? Слева батальон 1-й, соседний был. Как это «не было»?! Были, слева у нас! Вот мы примерно туда – на запад стояли, заняли оборону. То справа у нас – до Августовского канала – никого не было, но там и осталось-то метров 150-200 до канала до самого. Тут правей нас было наше отделение. Потом немцы вытурили их оттуда минометами и они перебежали сюда. И уже на следующий день мы их туда не посылали…». Бардов: «Но тот район, который они прикрывали, вы уже держали под обстрелом». Рудько: «Да». Бардов: «Без ущерба для…». Рудько: "Справа и немножко выше, сзади нас был ДОТ, а мы - чуть-чуть ниже него занимали оборону и даже правей его к каналу отделение хлопцев было: я одному отделению дал команду: «Ближе к каналу!…» Дорога на Кадыш и мост через канал были правей от нас мне кажется с километр, а может быть и меньше – я не ходил туда ни разу, а в пределах прямой видимости моста видно не было. С этой стороны правей нас сзади – лес, и по над каналом – лес. А канал ведь не ровно идет – извилисто. Этот ДОТ работал. Там, по-моему пушка была и пулемет, но я не лазил в этот ДОТ. Но этот ДОТ бил по немцам и мешал наверное им продвигаться, потому, что обзор очень хороший был из него – километра два, поляна. Так вот хлопцы говорили, что когда немцы в атаку шли, а наши отбивали их – то «наложили» немцев полно. Они ведь шли и подвыпившие, а может кто и изрядно «тяпнул»: пилотки были заткнуты за ремень, рукава закатаны, некоторые в касках, а некоторые даже и без касок… А их там ложили и ложили: они пойдут, а их положат там и обратно. И вот по этому ДОТу немцы били, били, с минометов и когда мы ушли с канала, целым он уже не был. Да, а с левой стороны – здесь батальон был. Тут наша рота занимала. Не помню, как взвода-то были, где занимали оборону. А дальше, еще там пушка стояла 45-мм наша полковая. И когда я пошел туда, шел и шел, где заняли оборону, начался артобстрел… Немцы начали обстреливать, грохоту было много, но пока не было прямых попаданий, все выглядело как будто занятия идут (у нас же на занятиях стреляли холостыми). А тут – лесу у нас еще немного было впереди… А потом - они как начали бить минами… А тут передок стоял – пара лошадей запряженных, противотанковые пушки «45-ки» возили. Немцы как чахнули, и одну лошадь убили, а другая развернулась – ее бросило… У убитой кровь потекла (у лошадей же много крови) и я уж тогда понял, что это война. А до этого обстановка вполне походила на учения – вот почему я без каски ходил. А потом уже, когда я кровь увидел, стало ясно – это война. Слева может и был ДОТ – я не помню. Может туда – дальше был, а тут – мы занимали оборону: распределились мы, отделение заняло оборону и я решил сделать то же самое - надо выкопать было окоп – там не было окопов – ничего не было, мы копали сами. Саперными лопаточками маленькими - они нас выручали всегда. В армии есть окопы «лежа» и «стоя». Так вот я сперва выкопал «лежа». Полежал я там, полежал. Бой немножко так утих. Немцы постреливали из минометов, но нас особо не тревожили здесь. Потом мне стало там неудобно, как-то низковато тут и я не вижу туда, повыше. И я взял тогда – метров 5-6, или может с десяток – продвинулся вперед и там выкопал себе окоп «стоя». Стою, немножко его подмаскировал. Здорово его не маскировал – там некогда было его маскировать. Немцев тут пока было не видать – они где-то дальше там были. И вот они как начали артподготовку из минометов сюда по нам, били, били… И вот, как чахнуло возле меня, может метр-полтора, возле окопа ударило. А тут сосна росла. Так вот на метр ее срезало, упала она и меня как бросило волной, земля посыпалась сверху, я упал туда – ниже, приглушило… Потом я уже немножко очухался – думаю: «Ранен я, или что?». Огонь немцы еще не закончили, а били наверное из минометов, потому что в этом случае если бьют сюда, а потом дают немножко выше (прицел), метра на 3 и дальше перекидывают. И они дальше стали перебрасывать. Я не дождался, пока кончится арт. обстрел, поднялся, обратно высунулся, а меня уже сзади как ударит взрывной волной. Меня бросило обратно, я сижу и думаю: «Не, лучше не высовываться пока не кончится обстрел». Затем они стали дальше, дальше и дальше туда подбрасывать… И когда уже еще там дальше кинули – я уже тогда поднялся встал, когда немцы обстрел прекратили, я вылез оттуда, посмотрел и смотрю, а в тот окоп, который я первый выкопал – там точно туда мина угодила. В первый же день мог погибнуть. Если бы мне там видно было вперед, я бы наверно и не перелез бы оттуда. Окопал бы наверно его еще – чтобы стоя было… Метр или полтора они так угодили…". Бардов: "А немцы когда после этого вышли с опушки леса и на вас двинулись, их сразу же «косить начинали», или давали дойти им до канала, а затем уже открывали огонь? В канал кому-нибудь из них удалось зайти или нет?" Рудько: «Нет. Где мы, вот здесь, с правой стороны, был канал – здесь не было. Потом они как стали бить: били, били, били. И это уже на второй день они это отделение нашего взвода (правее нас), прижали так, что оно уже не могло держаться, а тут метров 50-100. То я уже кричу: «Давай сюда, перебегайте!» Тут уже копать-то некогда, а немцы все бьют и бьют. Я говорю: «Давай, разбегайтесь, прыгайте в окопы к нам!» Они оттуда ушли и когда перебегали – до меня один солдат вскочил, до другого, до третьего и т.д. И вот я не знаю, откуда - тут шальная пуля этому, что ко мне вскочил, – в руку его ранило. Я тут левей стоял, а его ранило. А хлопец – крепкий был, сибиряк, и то ему сразу плохо стало. У меня была вода во фляжке. Я ему: «На-ка воды потяни, может лучше будет». Он потянул… Потом, немножко притих бой. Окоп – высокий и он сам уже не может из окопа вылезти, так я еще одному крикнул: «Давай-ка, вытянем хлопца». Вытянули мы его и я ему говорю: «Ну, иди в медсанбат. Ты дойдешь»? Он уже немножко отошел и говорит: «Я дойду». Ушел, и я его после того не видел: как он и где». Бардов: А к каналу немцев не подпустили на вашем участке? Рудько: Тогда – нет, тогда не было их тут на нашем участке. Бардов: А «не было» как: один раз сунулись и потом только из минометов били уже, или тоже были атаки? Рудько: Нет, они напрямую, оттуда шли, а вот правей сюда канала я их тут не видел…. Бардов: На прямую, это как, левее вас? Рудько: Да, немножко левее, но оно – так туда выступ такой туда лес, этот выступ выше. Вот оттуда они и лезли сюда, а вот чтоб до канала сюда доходили, я не видел. На третий день мы начали уходить – по-моему, на третий. Но там (у моста на Соничи) я ДОТ не видел. Я знаю, что там строили его, а работавший ДОТ ближе сюда до моста был, как на мост ехать - то с левой стороны. Вещунов: «На первый день войны наш полк не пропустил ни одного немца через канал. К полку стали присоединяться бойцы других частей, пограничники, которые первыми приняли удар на себя». Рудько: Да. Вещунов: В этот же день немцы обошли нас и ворвались в местечко Сопоцкино, но скоро отступили – были выбиты. В том бою участвовали: 7-я, 9-я роты и несколько бронемашин разведбата. Вам об этом ничего не известно? Рудько: Бронемашин-то я не помню, а вот насчет рот-то точно не знаю. Мы же там не были, наша - 8-я рота была. Я слышал только, когда выбили немцев оттуда и вернулись, то слышал, рассказывали: «Мы пошли и выбили из Сопоцкино немцев. Бардов: А не помните, возле вас наших минометчиков не было? Рудько: Ну, у нас свои были минометчики – ротные. Бардов: Самоварники их называли?!. Рудько: Да, маленькие такие, на плечах их таскали. Мины там были маленькие. Мы еще в партизанах когда были, где-то такой нашли и с десяток мин к нему. Мы бывало как по немцам ахнем из него – те кричат, что артиллерия уже пошла в ход, а у нас ее совсем не было и драпать начинали. Бардов: А батальонных не видели – минометной роты?. Рудько: Нет, у нас-то были по-моему батальонные минометы, или полковые были – что-то было, но я не видел, не помню уже. Бардов: показывает схему расположения рот полка от Наконечникова. Рудько: Может быть и так было, не знаю. Я человек был дисциплинированный, а у нас не разрешалось где-то вокруг ходить, болтаться – было очень строго с этим. Я с Вещуновым встретился, он говорит: «Ты вот это и то, знаешь?» А я говорю: «А как я мог знать, когда ты меня за ворота не выпускал?!» Кормилицына я не знал и вообще, из личного состава полка я только Петьку Слеткова и припомнил, и то потому, что мы партизанили вместе, а других я забыл, и про захват его разведгруппой немецкого броневика ничего не знал. "С первого же дня войны мы были отрезаны от Гродно. Отходили к переправе колонной, переправлялись ниже Гожи по течению Немана. Пока переправлялись, пока туда-сюда, нас застала ночь и мы в лесу переночевали, а потом, уже рано утром вышли к границе с Литвой. Заняли по над дорогой оборону, легонько окопались - выкопали лежачие окопчики. Тут и пушка наша по-моему стояла. А разведка пошла вперёд - в сторону Друзгеников. И вдруг, через какое-то время, машина прёт оттуда на нас. И когда она приблизилась к нам на 500-600 м, мы по ней вдарили и она завалилась на обочину. Кто в ней был я уже не помню, но вероятно их немного было. Через какое-то время разведчики вернулись и сказали: "Немцы движутся колонной на Гродно". И тут кто-то из разведчиков зашёл в наше расположение и как всегда бывает, командиры взводов и младшие командиры сбежались стайкой послушать и пулемётчик прибежал с ручным "Дегтярём". И как "Дегтярь" стоял у него на боевом взводе - так он его на плече и тоже сюда - интересно было ему послушать, что-чего. И когда он снимал с плеча пулемёт - поставил, стукнув прикладом, и пулемёт сразу: "бах"! А тут мы все как попало стояли - кучей и пуля белобрысому лейтенанту (командиру, видимо какого-то взвода из нашей 8-й роты) угодила в лоб (вскользь) и вот так (показывает) ему здесь (лоб) разрезала. А могла попасть и любому другому. И хорошо ещё, что пулемёт на одиночном бое был. И вот, когда разведчики пришли и сказали нам это, что немцы идут на Гродно, была дана команда идти в наступление и все мы (оба батальона) пошли в наступление разом: наш, 3-й батальон пошел лесом, левее шоссейной дороги, а правей - 1-й батальон пошел. И подошли к немцам и сошлись в бою мы тоже кажется разом, как раз там, где сейчас у шоссе пограничные столбы на границе с Литвой закопаны. И пошёл бой, началась перестрелка, но до рукопашной у нас не доходило - немцы дрогнули и побежали. Отходить нам было некуда - мы были в окружении и нам только бить их надо было и выходить победителями. И мы немцев хорошо поколотили. И тут мы большой обоз забрали у них, стоявший в лесу - крытые пароконные повозки, запряженные большими, массивными, куцехвостыми, "бельгийскими", как мы их называли, лошадьми. Сейчас там уже большой лес повырастал, а тогда там была низина и кусты. Когда бой подходил уже к концу, мне мой взводный - Василий Русских крикнул: "Ты занимайся здесь взводом, собирай их до кучи". А сам взял с собой два бойца и ринулся дальше, где обоз стоял, потому что мы не жравши уже третьи сутки были. И Русских оттуда привёз целую повозку: галеты, консервы там были. И говорит: "Привез, покуда вы тут ещё, а ведь и батальон весь голодный! Давайте хлопцы разбирать. А то что-же - в руках носить?". А потом кто-то говорит: "Давайте противогазы выкинем к чёрту"! И мы бросили противогазы, поразбирали всё (из повозки - В.Б.), положили в противогазные сумки, набрали себе и давай тут эти галеты "вкалывать". А консервы мы не открывали - только набрали их. Позже, когда остановились на ночь, пришёл Фёдоров. Выбросил тоже противогаз, набрал консервы и галеты и сказал: "Хлопцы, надо поделиться! Оставьте себе НЗ, а остальное отдайте раненым". Бардов: «На шоссе не было машин»? Рудько: «Кажется не было, а может и были – не помню. Мы после боя этого повыдыхались все – жарища такая была». Ну, мы тут сели отдыхать и тут на своём чёрном лысом коне (со своим коноводом сзади) комполка Яковлев подъезжает по шоссейной и кричит: "Давайте подымайтесь! Подымайтесь, а то накроет нас сейчас он! Здесь мы их разбили, а как они опомнятся - сейчас же накроют нас артиллерией здесь"! И мы быстрей-быстрей и направо, в лес и пошли мы на ж/д станцию Поречье – на ту сторону. И вот немцы стали нам подбрасывать и подбрасывать (обстреливать нас). Лес загорается и всё горит снизу и аж до верху, трещит всё! Это - ад! Немцы охватили почти весь наш полк. Дым, ни черта не видно. И он кричит: "Давай, быстрей, проскакиваем, а то сгорим!" И мы еле-еле выскочили из этого и пошли дальше. Вышли к вечеру и заняли круговую оборону». Пархомчук: «А в том бою на шоссе – много погибло»? Рудько: Наших погибших мало там было. По-моему из наших там никто и не погиб – только раненые были. Там мы забрали у них много повозок, а если кто-то говорил, что там и машины были, то я их не видел. Вышли к вечеру, переночевали. Утром есть было нечего, костры разводить нельзя. Коня зарезали, всем досталось по кусочку мяса. Наш взвод был назначен обеспечивать прикрытие отхода роты. Примерно в 2 часа дня снялись. Зашли в хвост. В лесу увидели разбитые танки - наши, не-(мец)кие. Полковник с пистолетом с нами шел. Весь день догоняли своих, догнали только к вечеру. Присоединились к полку, нашли свой батальон. Богачёв кричит: "Где вы были?! Я его (Чудинова) расстреляю к такой-то матери"! Обрывочно: Видел Фё-(доро?)ва. Увидели человек 5-6 немцев. Приказ: "Не стрелять"! Переодетый шпион. Черных допрашивал. Как же так ты продался. После Не-(ма?)на людей жить хочет, а они не хотят. Кто-то выстрелил ранил немца. Черных закричал: "Кто стрелял?! Застрелю!". Немцы били по нам из артиллерии. В 1-м батальоне была паника. Выскочили из окопов, все бегут. Кто-то отстал. Я упал в окоп, вдруг чувствую кто-то шурудит: "Я тебя застрелю!" Ничего вылазь. Пули свистят. И тут какой-то офицер крикнул: "Стой! Назад! В атаку!" Все развернулись и побежали назад, в атаку. Лезли по ржи. В аистиное гнездо пулеметчик немецкий залез. Мы дали по нему из всего оружия, ранили его и он упал. Дело шло к вечеру. Перешли ж/д, прошли деревушку (Пересельцы - В.Б.). Есть хотелось, но не разрешалось брать у местных жителей. Я потерял из вида командира, из 30-35 человек нашего взвода нашел человек 10. Ночь, лес. Я говорю: "Ребята, занимаем оборону и ложимся отдыхать в лесу, но только договоримся дежурить по очереди". Утром поднялись, прочухались и начали искать своих. Утром соединились с ротой. Шли по Литве, нам сказали, что Литва от нас отделилась. Рудько был во 2-м с взводе. Убило командира 1-го стрелкового взвода с Дейи (Кабардино-Балкария?). Цветков был в Гродно. Пришёл - свихнулся, на 1-й день войны его не было. Мл. лейтенант белобрысый Живаго (Фираго) - ком. взвода. Видел Вещунова он добивал немцев". Ящики с немецкими бумажными деньгами марками разбросали. Вещунов: «А это – «холодильники наши» - сейфы. Там этих марок валялось! Это были оккупационные марки. Мы были выше, а немцы – ниже. И потом они убегали в рубахах, в белье, а мы – с высоты (били) по ним. Там далеко видно было». Бардов: «А они что – на привале были? Почему они в рубахах были?» Вещунов: «А черт из знает, не знаю. Это был не строевой обоз»… Бардов: «А тыловой». Вещунов: «Да». ...Когда Рудько П.М. попал в плен, его, в числе прочих, привезли в город Лида. Через некоторое время содержания в Лидском замке, какой-то украинец в форме офицера РККА стал отбирать украинцев среди пленных для работы в лидском ДЕПО "вагонниками" и "паровозниками". Отбирал он их по принципу: называет слово по-русски, его надо сказать по-украински. Для Рудько он сказал фразу: "Скажи, как будет по украински, какая красивая девушка?". Рудько сказал что-то вроде: "Яка красива дивчина". "Красный командир" засмеялся и поправил его, - "Яка гарна дивчина. Ладно, говорит, - проходи!". И взял Рудько в эту команду. А Рудько на самом деле был украинец, только давным-давно уехавший с Украины и позабывший "ридну мову". Вот так тот "красный командир" фактически спас ему жизнь. Поработав в депо, через какое-то время все наши военнопленные (кажется за исключением одного человека) организованно ушли в партизаны. А командира Рудько - лейтенанта Василия Русских, который тоже находился среди пленных в Лидском замке, в ту команду не взяли и он для нас "пропал без вести" - сгинул в немецких лагерях.
1 2 3 4 5 Категория: Воспоминания ветеранов 213 СП \| Добавил: Admin (02.08.2011)
Просмотров: 1611 \| Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Cайт визуально адаптирован под браузер
Mozilla Firefox скачать/download
В остальных браузерах сайт может отображаться некорректно!
(IE, Opera, Google Chrome и др.)
Рекомендуется установить дополнение uBlock, добавить

В связи с изменением адресации ресурса ОБД-мемориал большинство ссылок не работают. Проводится работа по обновлению ссылок.

Категории раздела

Воспоминания ветеранов 213 СП [28]	Воспоминания ветеранов 184 СП [5]
Воспоминания ветеранов 37 СП [9]	Воспоминания ветеранов 113 ЛАП [4]
Воспоминания ветеранов 38 орб [1]	Воспоминания ветеранов 247 ГАП [4]
Воспоминания ветеранов 59 оиптд [1]	Воспоминания ветеранов 79 сапб [1]
Воспоминания ветеранов управления и штаба 56 СД [5]	Воспоминания родственников ветеранов [31] Воспоминания родных и близких ветеранов, что сохранилось в памяти из малочисленных обрывочных рассказов, семейных преданий и т.п.