"Как я стал следопытом и узнал о судьбе комиссара Черных.
Началось всё с письма, которое получил из Новороссийска мой учитель истории и руководитель школьного музея (где я был председателем его совета от учеников) Шевцов Валентин Иванович, ставший в последствии директором белорусской школы № 26, где я и организовал свою вторую поисковую группу уже после армии…
Ну, да обо всём по-порядку. Письмо это прислал ему Ракитянский Сергей Степанович - бывший музыкант, служивший в 1941-м году в муз.взводе 213-го стрелкового полка, располагавшегося до войны на северной окраине нашего г.Гродно в военном городке Фолюш, а после первомайского парада 1941 г., располагавшегося в летнем палаточном лагере на южном берегу Августовского канала, на самой границе с немцами, южнее самого острия знаменитого Сувалского выступа границы. Продержав двое суток оборону своего лагеря, этот полк стал пытаться соединиться со своими войсками и выйти из окружения, в которое он в результате двухдневных боёв и попал. Сначала полк переправился через р.Неман и двинулся на север – в Литву, но встретив беженцев, и узнав от них, что в Литве уже немцы, повернули на восток и начали отходить в направлении райцентра - г.Лида.
Перед тем как свернули на Лиду, полк встретил немецкий обоз и во встречном бою разгромил его, а также батарею тяжелых орудий, находившихся на отдыхе в районе д.Привалки и подбили штабную машину в которой захватили немецкие документы, деньги и по сведениям сына комбата-1 Смирнова - знамя немецкого гренадерского полка. Поскольку от самой переправы полк сопровождал немецкий двухбалочный артиллерийский корректировщик Фокке-вульф-189, с первых минут войны прозванный в полку "рамой”, решено было свои и трофейные сейфы тут же зарыть в лесу недалеко от поворота у д.Крыничное и самим двигаться лесами и болотами на восток – к железной дороге Гродно-Поречье.
На настоящий момент в сети имеется только публикация кратких и путанных воспоминаний однополчанина и земляка Ракитянского – Наторкина Алексея Ильича. Вот как он это описывает:
Наторкин: «…мы увидели фигуры фашистов. Началась перестрелка. Под нашим натиском фрицы стали поворачивать назад. Всех охватило желание гнать немцев дальше. В пылу атаки мы наскочили на вражеские противотанковые орудия. Расстреляв их прислугу, двинулись дальше. Показались крытые машины, которые были обтянуты брезентом. Слышим немецкие крики "капут, капут!" Сходу атаковали, уничтожили две машины. Побито фашистов человек тридцать. Дорога проходила в лес с левой стороны, и машины напоролись как раз на наших бойцов. По-видимому, они удирали от наших, которые находились левее. Через некоторое время наскочили еще на одну машину и разбили ее, взяли пленных немцев, что везли сейф. Сейф еле-еле открыли. Там были документы, карты и фрицевские марки. Командир полка Яковлев приказал закопать свое знамя, сейф вместе с фрицевским».
Примерно тоже самое написал С.С. Ракитянский моему историку в 1984-м году, а мой учитель рассказал об этом мне и сказал, что скоро ветераны этого полка приедут к нам в Гродно, в том числе в нашу школу и мы летом поедем на это место и поищем эти сейфы".
"По моим разведданным сейфы нашли местные жители деревни Криничное, купив книги Макеевой и прочитав в них воспоминания о сейфах Ракитянского и Наконечникова. Вот так и закончилась эта история - так "концы в воду ушли".
"На 9 мая 1984 года к нам в Гродно приехали ветераны 213-го полка, на встречу, организованную известной среди наших историков «мадам Макеевой». Мне позвонил мой школьный учитель истории - Шевцов и сказал, что первым приехал старший сержант Николай Степанович Нагорный из Харькова, с ним нам нужно встретиться, а его (Шевцова) посылают на курсы повышения квалификации учителей в Минск. Он предложил подъехать в гостиницу «Беларусь», где ветераны обычно останавливаются в Гродно на ночёвку, встретиться с Нагорным и затем остаться мне за старшего в школе по организации приема гостей-ветеранов. Мы встретились с Шевцовым в «Беларуси», он побеседовал с Нагорным (остальные его однополчане еще не прибыли в Гродно), схватил чемоданы и побежал на поезд, а я познакомился с Николаем Степановичем и мы договорились что в ближайшие дни он и его однополчане заедут к нам в школу и расскажут, как начинали войну у нас на границе. На следующий день или чуть позже подъехали и остальные ветераны, в том числе и Ракитянский с Наторкиным, но в день когда мы договорились встречать их в школе оказалось, что Макеева повезла их на заставу №3 В. Усова и к нам в школу Нагорный приехал один. Моему расстройству не было предела – ждали-то всех и готовились. Руководство школы согнало моих одноклассников и одношкольников в актовый зал после уроков, руководитель школьного радиотелецентра Арнольд Николаевич Ремизов подготовил аппаратуру для выступления ветеранов (микрофон, усилитель и магнитофон чтобы записать их рассказы). А приехал ветеран 213-го полка только один – Николай Степанович Нагорный. Ну, я подумал, что сейчас, как обычно, в зале среди школьников начнется галдёж и его и слушать никто не будет, несмотря на усилия школьной администрации… Вместе с Нагорным пришёл какой-то ветеран-танкист, кажется полковник даже, и они вдвоем договорились, что каждый из них выступит по очереди и каждому выделили определенный лимит времени. И вот Нагорный начал свой рассказ первым. Что меня удивило, это то, что наши школьники (жуткие разгильдяи) сидели и слушали его раскрыв рты и развесив уши – он рассказывал о событиях, происходивших у нас «под носом» в местах, прекрасно известных всем присутствующим и никто из нас не догадывался, что здесь происходили такие интересные события. В общем, Нагорный так разошёлся, что перекрыл все лимиты времени и тот бедный танкист, ждавший своей очереди его чуть ли не за рукав дергал, постукивая пальцем себе по часам, мол давай, закругляйся уже, хватит! А Нагорный все никак не мог остановиться… В общем, рассказ его произвел очень сильное и хорошее впечатление на всех присутствующих и начальник нашего телецентра записал его на магнитофон (но правда записи эти потом пропали и найти их мне так и не удалось). А по окончанию этого мероприятия, я со своими одноклассниками Шпагиным и Дубровским вышли с Николаем Степановичем в школьный двор и он сфотографировался с нами на фоне памятника «Погибшим ученикам и учителям», который и по сей день стоит перед нашей бывшей Гродненской СШ №1. А затем Нагорный пригласил нас троих на следующий день проехаться с его однополчанами в Сопоцкинский укрепрайон на Августовский канал и походить по ДОТам и по окопам, где они встретили начало войны – «на Вахту памяти», как называл это мероприятие Николай Степанович. Мои одноклассники не смогли или не захотели тогда туда поехать, а я съездил, где и познакомился с Ракитянским и Наторкиным, и с сыновьями командира полка Яковлева, и комбата-1 Смирнова и с художником-оформителем клуба Геннадием Воронцом, которые и рассказали мне о том, как их полк начал войну и что им было известно о судьбе комиссара их полка Константина Черных. А на следующий год повторилось тоже самое – мой историк уехал в трудовой лагерь с учениками, а я снова поехал на «Вахту памяти» на Августовский канал и с тех пор стал участвовать во всех встречах ветеранов 213-го полка, организуемых Сопоцкинской СШ и поселковым советом г.п. Сопоцкина. Мы были с ними и в их военном городке Фолюш, где я познакомился с замом начальника политотдела части капитаном Солоновичем и выклянчив у него его походный магнитофон типа «Весна» стал записывать на аудиокассеты всё, что рассказывали ветераны, а после встреч на канале началась моя переписка с ними, длившаяся более 10 лет. Узнать мне удалось очень много и со временем я получил у ветеранов 213-го полка неофициальный статус «сына полка», потому как слушал все то, что они говорили, впитывал, как губка и через некоторое время мог уже общаться с ними на равных, так как уже вполне владел вопросом о тех событиях июня-июля 1941 года. Мы ездили по местам боёв, я помогал ориентироваться им на   местности, фотографировал исторические места, встречались мы и с местными жителями. В общем, жили большой и дружной семьей, не спрашивая друг у друга ни национальности, ни возраста, ни социального статуса, ни места жительства. Все были на равных и относились друг к другу по-братски, как и положено в хорошей семье. Мне очень импонировало, что живые легенды приняли меня в свой круг на правах равного им и я старался оправдать их доверие и фиксировал каждое их слово....".

"...ветераны 213-го СП (Нагорный и другие) рассказывали, что когда у убитых немцев забирали оружие - политруки запрещали категорически его даже в руки брать и это оружие складывали на подводы обоза и везли вслед за полком, отходившим к переправе. А был такой случай - Нагорный рассказал, как он принёс в штаб полка немецкие автоматы. Мужик он был высокий и здоровый, атлетического телосложения. Вот навешал говорит он этих автоматов на себя, как новогодние украшения на ёлку и в штаб полка заходит и говорит - глядите, мол, товарищи командиры, каких я автоматов вам принёс... ХОРОШИХ!!!!! Далее произошла сцена, описанная Войновичем в его бессмертном произведении, которое я называю "Швейком по-русски" - в его невероятных приключениях бравого солдата Ивана Чонкина - когда Чонкин спросил у своего политрука на политзанятиях, а правда ли что у товарища Сталина две жены - политрук подпрыгнул с пня, на котором сидел, так как будто ему в ягодицы воткнули шило и не своим голосом закричал: "Ты меня в это не впутывай"!!!!!!! В случае же с Нагорным, комиссар полка Черных закричал на сержанта: "Что?!!!! Хо-ро-шие?! А наши ППД - плохие что ли"?! И устроил Нагорному такой разнос, что Николай Степанович запомнил это на всю оставшуюся жизнь и мне потом рассказал, когда к нам в школу приехал в 1984-м году.
А пулемётчик Сучков Н.С. рассказал такой случай - когда, кажется после 3-й или 4-й пехотной атаки из острия Сувалкинского выступа немцы кинули на остатки их батальона у д. Головенчицы и заставы Сивачёва 3 танка, а у пулеметчиков кончились патроны - они быстро разобрали и раскидали по сторонам (или прикопали даже) пулемёты на сошках (которые были у них - Скворцова что ли - мы ездили искать их туда) - забрали с собой пулемет "Максим" без патронов - (именной пулемет одного отличившегося в финскую войну пулеметчика их полка, застрелившего много финнов и посмертно якобы удостоенного единственного в полку звания ГСС) и двинулись к Неману, куда вышли в месте впадения в него речки Черная Ганча. И увидели там лодку и немца с автоматом, умывавшегося возле нее. А с собой у наших, как я понял, были видимо карабины тоже без патронов. Причем на противоположной стороне был с десяток немцев а на этой лежали их автоматы, которые "охранял" этот один ротозей. Ну, наши пулеметчики прибили его (или закололи), автоматы немецкие взяли с собой и скрылись в прибрежных кустах выше по течению от немцев на противоположном берегу. В общем, оторвались от немцев и стали думать, что делать. Свои карабины пустые и пулемет, а немецкие автоматы тащить с собой и использовать побоялись и просто побросали их в Неман у самого берега, и двинулись дальше вдоль берега вверх по течению... Потом мы были на этом месте и я сфотографировал Сучкова, как он показывает рукой в сторону, где они побросали немецкие автоматы, потому что использовать их боялись - как бы чего не вышло - как бы от начальства за это как Нагорному не влетело...".



"После этого я получил повестку о призыве в армию на 25 мая 1987 года и потому как меня решили послать в спецчасть, заменить меня было некем и вместо Фолюша мне пришлось ехать туда, куда меня решили призвать в военкомате – в учебный батальон между Львовом и польской границей. У меня была возможность воспользоваться отсрочкой т.к. я заканчивал своё училище, но осенью призываться мне не хотелось и я досрочно сдал экзамены и 25 мая отбыл на 2 года в свой в/городок располагавшийся в Яворовском районе и принять участие во встрече моих друзей-ветеранов которая состоялась 22 июня я конечно не смог. Я был очень расстроен потому что понимал, что через 2 года многих ветеранов мы уже не досчитаемся и что без моего участия ветеранам будет гораздо сложнее организовать поездки по местам боёв но сделать ничего не мог. И именно так оно всё и вышло. А 31-го мая 1989 г. мне в мой военный билет наконец-то внесли запись «уволен в запас» и я «вернулся на гражданку» и продолжил по крупицам восстанавливать историю 213 полка".

"...в начале 90-х годов я практически "отошёл от поисковых дел", после того как СШ г.п. Сопоцкина по финансовым и другим причинам прекратила приглашать ветеранов этого полка на ежегодные встречи. Да и сами ветераны почти все поумирали..."

"...найдя в Москве сына комиссара полка - кинодраматурга Валентина Константиновича Черных встретился с ним в «Доме кино», рассказал ему обо всём, что узнал о судьбе полка его отца и о самом комиссаре Черных, пригласил «на экскурсию» в Гродно, рассказал ему о том как «выполнил поставленную себе цель увековечить память своего отца Володя Яковлев установив на ДОТе (мемориальную) доску», рассказал, как свой гражданский долг памяти перед ветеранами полка его отца выполнил я сам, записав и опубликовав в интернете воспоминания ветеранов, предложил уважаемому кинодраматургу присоединиться к нам и как профессиональному и действующему киносценаристу, на основании имеющихся воспоминаний написать сценарий документального либо художественного фильма и со своей стороны таким образом выполнить свой сыновий и гражданский долг и таким образом увековечить память о своём отце и его полку. На что супруги Черных мне ответили, что они мечтают побывать снова в Гродно и хотели сделать это на 9 мая 2006 года, но т.к. это у них не получается - планируют сделать это в конце мая, либо летом в 2006-м году – как только это позволит им их работа во ВГИКе".