Андрей Кукатов
Себастьян Штоппер

Партизанский командир Алексей Галюга. Дополнения к биографии из немецких архивных источников. Его показания в плену.

Одним из самых заметных партизанских командиров, действовавших на территории Брянщины в 1941-1943 годах был майор Алексей Галюга. Он командовал:

- третьей партизанской стрелковой дивизией (позднее, в марте 1943 эта дивизия была преобразована в Рогнединскую партизанскую бригаду) – с 29 апреля 1942 года по июль 1942 года;
- Клетнянским оперативным центром (КОЦ), с сентября 1942 по октябрь 1942 года;
- второй Клетнянской партизанской бригадой, с октября 1942 по 11 января 1943 года.

11 января 1943 года майор Галюга попал в плен. Обстоятельства пленения партизанского командира, а также детали его пребывания в плену еще никогда не становились предметом отдельного исследования из-за отсутствия достоверных источников. В советское время эта тема замалчивалась. В последние годы тема пленения Галюги стала почвой для появления версий, которые не были подкреплены документально. Сегодня, когда в архиве вермахта во Фрайбурге (Германия) обнаружены протоколы допросов майора Галюги, есть возможность внести ясность во многие вопросы, а также ввести в научный оборот новые источники.
Основным источником по данной теме стали «Протоколы допросов пленного майора Галюги» из архива вермахта во Фрайбурге.

Галюга Алексей Николаевич родился 18 февраля 1916 года в Черниговской губернии. Учился на слесаря, но в 1937 году, когда Красной армии были крайне нужны офицеры, он начал свою военную карьеру. В 1940 году закончил военное училище и стал офицером, получив воинское звание – лейтенант. В момент начала войны 1941 года Галюга служил НО-2 330 СД 10 А.



Так звучит личная информация, как она записана в немецких документах - в воспоминаниях (ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199) все немного по-другому: до войны учился в академии имени Фрунзе, которую закончил в августе 1941 года. Из академии Галюга был направлен в Тулу, где формировалась 330 Тульская стрелковая дивизия (командир дивизии полковник Г.Д. Соколов) на должность начальника разведки этой дивизии. В течение 15 суток дивизия была сформирована и выброшена для подкрепления отступающих частей в направлении Волоколамск. На этом участке Галюга пробыл 3 дня, потом дивизия получила приказ свертываться и выезжать в Сызрань. Когда развернулась 10 армия (командарм по 1.02.1942 генерал-лейтенант Голиков Ф.И, со 2.02.1942 генерал-лейтенант Попов В.С.) , они были включены в нее и тут же были переброшены в г. Рязань. А в ночь на 6 ноября 1941 г. дивизия была брошена в бой.
11 января 1942 года передовые отряды 330 СД заняли город Киров-Песочное. Галюга вспоминал:
«Тогда все говорили, что Галюга въехал в Киров на белых лошадях», так как мы перед этим захватили вагона два белых немецких лошадей и на тройках белых лошадей с колокольчиками мы разъезжали в этом районе».(1) В конце января руководимая им 389-ая разведывательная рота 330 СД во взаимодействии с местными партизанскими отрядами участвовала в боях в районе Косичино, Большие и Малые Желтоухи, Выселки результатом которых стало появление, так называемого «кировского коридора», через который в течении февраля-июня 1942 года шло сухопутное снабжение смоленских и брянских партизан. Февраль-март 1942 года Галюга провел в Кирове, так как дивизии «приказали занять здесь оборону и дальше не продвигаться, я также замерз в городе Кирове, где и просидел месяца два».(2) В конце марта-начале апреля 1942 года Галюга был переведен из 330-ой в 326 СД (комдив полковник Карамышев Г.П.) на ту же должность командира разведки. После неудачной операции по захвату вражеского аэродрома Галюге было приказано приступить к выполнению задач в тылу противника: «В это время в нашей дивизии из армии был Чазов. Беседуя с ним, а после с командиром разведки армии Колесовым (полковником) я добился через некоторое время подписания приказа командующим о моем выходе в тыл противника».(3) На самом деле решение о формировании группы офицеров-разведчиков и отправке ее в тыл противника, чтобы объединить и возглавить партизанское движение было принято с согласия военного совета Западного фронта, военсоветом 10-ой армии 29 апреля 1942 года. Командиром группы был назначен А.Н. Галюга, комиссаром – М.П. Зиненков, начальником штаба И.Я. Корчма, земестителем командира И.В. Корбут. Начиная с 1 мая 1942 года, группа вошла в контакт с партизанскими отрядами и начала работу по выполнению приказа по их объединению. Комиссар Зиненков вспоминал об этом времени так: «Мы указали цель своего прибытия и почувствовали, что они не согласны под нашу опеку. Явно не высказали, но из разговора было видно, что этого они не хотят. «Мы запросим», сказали…Обстановка для нас стала ясна…договорились о разделении полосы действий. Они начинают действовать в полосе 16-ой армии, а мы севернее – в полосе своей, 10-ой».(4) Однако 7 мая 1942 года в селе Бытошь удалось провести совещание командиров партизанских отрядов, согласившихся пойти на объединение. Кроме того, Галюга активно привлекал в свое соединение окруженцев: «В этот момент, безусловно все, кто двигался на соединение с нашими частями маленькими группами, они были мной задержаны и включены в состав, так называемой, 3-ей партизанской дивизии».(5) Так была создана 3-я стрелковая партизанская дивизия. Вторую половину мая – первую половину июня 1942 года дивизия формировалась, одновременно проводя операции в полосе тыла войск, противостоящих 10 А с целью максимально затруднить сообщение по коммуникациям противника. Сам Галюга называет эти операции «мелкими».(6) В этих обстоятельствах 8 июня 1942 года командование 3-ей партизанской дивизии получило приказ о содействии выходу из окружения войскам под командованием генерала П.А. Белова (командующий 1-ым гвардейским кавалерийским корпусом). Как известно, в процессе проведения неудачной для Красной Армии Ржевско-Вяземской наступательной операции в тылу войск группы армий «Центр» была окружена 40-тысячная группировка советских войск. Часть их (под командованием генерала М.Г. Ефремова, командующего 33-ей армией, пыталась прорвать фронт и выйти из окружения в районе Вязьмы), а часть под командованием генерала П.А. Белова осуществляла попытку прорыва через Киров, путем рейда в район действия 3-ей партизанской дивизии. Части генерала Белова (а также 4-ый воздушно-десантный корпус под командованием генерала А.Ф. Казанкина) при содействии партизан под командованием А.Н. Галюги пересекали Варшавское шоссе, группировались в Раменном лесу и группами по 2000 человек при сопровождении роты партизан пересекали линию фронта по «кировскому коридору», который к тому времени имел ширину всего лишь 1,5 километра. Операция проходила при постоянном боевом контакте с противником. В период с 17 по 25 июня 1942 года основные силы частей под командованием генерала Белова были выведены за линию фронта. 23 июня с площадки у деревни Копаль был эвакуирован сам Белов со своим штабом. Более подробно о выходе из окружения корпуса Белова можно прочесть в мемуарах генерала Белова «За нами Москва», а также в мемуарах его начальника разведки полковника А.К. Кононенко, послуживших базой для книги Ф.Д. Свердлова «Ошибки Г.К.Жукова, год 1942)». Партизанская дивизия Галюги осталась в окружении и с 25 по 30 июня вела тяжелые бои, завершившиеся прорывом 3-ей партизанской дивизии, понесшей большие потери в южном направлении, в сторону Брянского леса. «В июле 1942 года Галюга был эвакуирован с разрешения военного совета армии на Большую землю. Командование дивизией принял на себя И.Я. Корчма… В середине августа Галюга был возвращен в дивизию. Пробыл в ней еще недели две. Затем был снова отозван военным советом армии и улетел».(7) Именно за участие в этой операции Галюга был награжден орденом Ленина (№9034). А было еще ошибочное представление Галюги к "Ордену Великобритании" (ЦАМО, Ф.33, Оп.682524, ед.хр.362).
15 сентября 1942 года уже майору Галюге была поставлена новая задача: вступить в командование Клетнянским оперативным центром в который включить все клетнянские партизанские отряды и сформировать на их базе партизанскую дивизию. То есть, Галюге поручили сделать практически то же самое, что ему удалось реализовать ранее на другой территории. Очевидно, задача эта ставилась с прицелом на оперативное взаимодействие с войсками Западного фронта в рамках предстоящих военных операций. Здесь ему пришлось столкнуться с уже знакомым ему фактором: местные партизанские командиры не имели желания становиться подчиненными армейского майора. В воспоминаниях Ф.С. Данченкова, в тот момент командира клетнянского партизанского отряда им. Чапаева читаем: «В сентябре 42-го к нам в отряд прилетели два представителя Западного штаба партизанского движения – майор А.Н. Галюга и батальонный комиссар Л.В. Лебедев…Майор Галюга… сказал, что прислан с особой миссией: «Будем на базе всех клетнянских отрядов создавать партизанскую дивизию…». У меня по этому поводу было свое мнение и я не стал его скрывать: «…В чем наша сила? Во внезапности, маневренности, гибкости. Не лишимся ли мы всего этого став дивизией?». Галюге явно не понравилось мое выступление…: «Напрасно, товарищ Данченков, вы тут антимонии разводите – это решение Центра». Я остался в меньшинстве… Меня Галюга назначил своим заместителем…я вслух отметил, что подчиняюсь приказу, но командование отрядом оставляю за собой. Майор поморщился, однако согласие дал».(8) Интересный фрагмент о том, в каком статусе до 15 октября находились клетнянские партизанские отряды находится в дневнике Н.Н. Попудренко, первого заместителя А.Ф. Федорова, командира Черниговского партизанского соединения. Он пишет о встрече 9 октября 1942 года с комиссаром Клетнянского оперативного центра Л.В. Лебедевым: «…он в конце заявил, что нет никакой дивизии, а есть оперативный штаб по руководству отрядами в Клетнянских лесах».(9)  Вскоре Данченков был отправлен на Большую землю для получения приказа на оформление дивизии, однако 15 октября 1942 года Главнокомандующим партизанским движением К.Е. Ворошиловым был подписан приказ № 0056 о создании на базе отрядов, входящих в Клетнянский оперативный центр: «...5 партизанских бригад: 1, 2, 3, 4 Клетнянские партизанские бригады и Ворговскую партизанскую бригаду….6. 1, 2, 3 и 4-ю Клетнянскую и Ворговскую партизанскую бригады подчинить представителю Центрального штаба партизанского движения на Западном фронте. ……10. Клетнянский оперативный центр расформировать».(10)
Согласно этого приказа майор Галюга назначался командиром 2-ой Клетнянской партизанской бригады. В его показаниях, данных позже в плену он показал, что стал командиром этой бригады 13 ноября 1941 года.(11) Стоит предположить, что такой поворот событий должен был разочаровать майора Галюгу, который вместо руководства всеми партизанскими отрядами клетнянских лесов получил под свое командование лишь пятую часть этих отрядов.
16 декабря 1942 года немецкое командование начало операцию «Клетте-2», которая должна была привести к уничтожению клетнянских бригад, а также украинского соединения под командованием А.Ф. Федорова, которое также находилось в этом районе. Галюге удалось отвести свою бригаду и избежать окружения. Хотя за этот маневр он подвергся критике командира 1-ой Клетнянской бригады Ф.С. Данченкова: «Неожиданно для нас 2-я Клетнянская бригада под командованием майора А.Н. Галюги после короткого боя, без предупреждения ушла в южную часть Клетнянского леса. Это случилось 16 декабря… Я и теперь, много лет спустя, не могу объяснить поступок майора Галюги. Конечно, все предусмотреть на войне нельзя.. Обстоятельства действительно могли вынудить командира принять именно такое решение, но при этом он обязан был предупредить своего ближайшего соседа».(12) Необходимо отметить, что бригада Данченкова в результате оказалась в окружении, а бригада Галюги «без особых препятствий достигла южных районов Клетнянского массива. Штаб бригады майор Галюга расположил в деревне Каменец».(13) Запись об этом Н.Н. Попудренко делает в своем дневнике уже 17 декабря, а 21 декабря Галюга находился в соединении Федорова вместе с командиром 3-й Клетнянской бригады Шестаковым и комиссаром 4-й Клетнянской Сухоруковым. Они «разработали план совместных действий против врага в южных лесах».(14) 29 декабря 1942 года Каменец посетило руководство Черниговских партизан, во главе с самим А.Ф. Федоровым. Вот как писал об этом Н.Н. Попудренко: «Ездили в с.Каменец до Галюги. Кинооператор заснял его гарнизон, беседу Федорова с крестьянами и его речь перед бойцами и народом…»(15) В мемуарах Ф.С. Данченкова приводятся воспоминания А.Ф. Федорова об этом визите: «В Каменце почти во всех домах - партизаны…Ни одного окопа, ни одной щели на случай бомбежки. Даже у штаба бригады. Меня такая беспечность, признаться, насторожила…К сожалению, с майором Галюгой контакта не получилось…Я не стал скрывать от него своей тревоги. К тому же заметил, что случись налет вражеской авиации – бригаде здесь, в деревне, придется худо. Посоветовал срочно оборудовать окопы, щели, часть отрядов вывести в лес. Майор на это лишь устало отмахнулся…Я распрощался. Едва выехал за околицу – будто в воду глядел – налетели «юнкерсы», начали пикировать на Каменец. Взрывы следовали один за другим. Загорелись дома. Бригада понесла значительный урон….осколком авиабомбы тяжело ранило майора Галюгу и командира батальона Шевцова…плата за беспечность».(16) Однако, есть основания предполагать, что такая прозорливость А.Ф. Федорова стала возможной только задним числом. Поскольку в дневнике Н.Н. Попудренко зафиксировано, что бомбардировка Каменца была 2 января 1943 года, тогда как А.Ф. Федоров был у Галюги, как уже было указано, 29 декабря 1942 года. Более того, лагерь Федорова также подвергся бомбардировке: «2 января 1943 года. Примерно в 15.00 появились 6 вражеских самолетов. Несколько бомб пустили по лагерю. В штабной землянке вылетели окна. Крепко бомбили и обстреливали Каменец…В Каменце ранено до 20 человек, в том числе ранен командир бригады Галюга, хороший товарищ и боевой командир. Имеет орден Ленина. Ранен в обе ноги и в бок. Убито 8 человек».(17) Позже, сам Галюга при допросе сообщил, что в его бригаде 6 человек были убиты и 20 ранены. Двое раненых позже скончались. Среди мирного населения тоже были потери: 2 убитых и 4 раненых женщины.(18) Так был ранен командир 2-ой Клетнянской партизанской бригады Галюга. Соединение Федорова получило приказ двигаться на Украину. Очевидно, Федоров просил Галюгу сопровождать его соединение. Об этом свидетельствуют записи в дневнике Н.Н. Попудренко от 4 и 6 января 1943 года: «4 января. Боюсь, чтобы не передумал Галюга. 6 января. Бригада Галюги с нами не пошла. Я так и чувствовал! Как это непорядочно с их стороны. До последней минуты собирались. Дали им 20 мешков сухарей, 40 – муки. Все это осталось за «спасибо»… Дорога была исключительно тяжелой…Заблудили…Возвратились обратно. Народ был рад, что мы возвратились. Оказывается, следом за нами в этих селах появились партизаны с бригады Галюги. Они, по существу, начали обирать крестьян. Забрали много скота, свиней и другое. Причем при этом приговаривали: «Мы не Федоровцы, чтобы оставлять скот и хлеб для жильцов» и т.д. Они за полсуток сумели занять наши землянки».(19) Очевидно, в этой информации нужно искать источник неблагоприятного отзыва о Галюге, который сделал выше Федоров. Наконец, 11 января 1943 года командир бригады Галюга должен был отправиться на самолете на лечение на Большую землю. Существуют воспоминания Юрия Антоновича Колесникова (настоящее имя Иона Тойвович Гольдштейн), члена особой, отдельной разведывательно-диверсионной группы НКВД, который в тот момент находился в расположении 2-ой Клетнянской бригады, более того, провожал его к злополучному самолету, при этом свидетельствовал, что Галюга шел к самолету на ногах, что несколько противоречит характеру ран, о которых пишет в своем дневнике Н.Н. Попудренко: «Издали даже видел налет немецкого бомбардировщика на деревню, где располагался его штаб. На следующий день прилетел одномоторный наш «Р-5», переоборудованный в санитарный. Галюга был при полном сознании, мы попрощались и, с так называемого «аэродрома» на окраине села Николаевка, - почти у самой реки Ипуть, аэроплан взлетел».(20) Обращает на себя внимание следующее противоречие: согласно дневника Н.Н. Попудренко Галюга был ранен 2 января 1943 года, а Колесников утверждает, что самолет за Галюгой прилетел на следующий день после ранения. Дата же пленения Галюги известна точно по немецким источникам: 11 января 1943 года. Именно в этот день самолет с Галюгой на борту совершил аварийную посадку к северо-западу от деревни Перестряж (ныне – Ефимцево, Ульяновского района Калужской области). До сих пор, выдвигается несколько версий относительно этой посадки, все они касаются личности летчика: «Первая версия: он предатель из русских немцев Поволжья. Вторая: это был настоящий немецкий летчик, выполнявший специальное задание германского командования и выкравший комбрига Галюгу».(21) Сегодня, когда стали известны немецкие источники по этому эпизоду можно утверждать, что посадка самолета была аварийной, так как летчик был допрошен наравне со всеми и дал именно такие показания. Он назвался Евгением Киршем и он был пилотом гражданской авиации. Кроме того, он назвал себя «коммунистом». Кирш выжил, был узником Бухенвальда, потом жил в СССР.

               

Евгений Кирш на встрече с московскими школьниками после войны.

Через несколько дней после пленения Галюги на партизанские позиции были сброшены листовки «с изображением полулежащего Галюги».(22) В этих листовках "Галюга призывал партизан следовать его примеру, выходить из лесов и сдаваться". М.Б. Розин (начальник политотдела 2-ой Клетнянской партизанской бригады) до сих пор хранит синенькую бумажку. «Конечно, партизаны понимали, что это наглая ложь, - пишет он в одном из своих писем в реакцию, - но было непросто объяснить все это...» (23) Однако, сегодня выясняется, что это не было просто ложью. Об этом говорит фрагмент отчета немецкого офицера по допросу Галюги от 15.02.1943 года: «Галюга лично понимает, что после того, как он подписал листовку, адресованную партизанам, он конченый человек для коммунистической России».(24)
Теперь нам остается ознакомиться с показаниями Галюги в немецком плену. Сразу нужно сказать, что Галюга давал такие показания, которые должны были понравиться немцам и обнадежить их. Судите сами – вот фрагмент одного из первых его допросов 23 января 1943 года: «2.) Галюга дал понять, что в настоящее время среди офицеров Красной армии растет влияние националистических взглядов и говорят о том, что в ближайшее время исчезнут все евреи. Он утверждает, что хотя он и учился в военном училище, но не знал до осени 1942 года о том, что братья Каганович, Литвинов и другие русские комиссары являются евреями. Об этом нигде не говорилось. Русская организация офицеров, которая в настоящее время имеет решающее значение, поставила себе целью устранить всех евреев. На мою реплику, что в таком случае война между Германией и Россией больше не была бы необходима, мой собеседник отвечал вежливой улыбкой. Он только спросил у меня - знаю ли я про то, что с начала января 1943 года в Красной армии для офицеров вновь введены старые погоны, как при царе. И он интересовался попадали ли уже в плен офицеры с такими погонами. Также он утверждал, что Мехлис после падения Ростова уже не является главным комиссаром Красной армии, что он был сослан в какую-то дивизию и приказы, которые поступали за подписью Мехлиса на самом деле уже не исходили от него. Этим примером он подтвердил мне то, что евреи на самом деле удаляются из армии».(25)
К данным показаниям, конечно, нужно подходить критически. Начиная с того, что трудно поверить, что гражданин СССР не знал «до осени 1942 года», что люди с фамилией Каганович могут оказаться евреями, и заканчивая тем, что исторической наукой до сегодняшнего дня не установлен факт существования в Красной армии националистического течения подобного тому, какое описывает майор Галюга. Само появление такого движения после сталинских чисток представляется маловероятным. А вот то, что Галюга ощутил некие новые импульсы, идущие с самого верха и по-своему интерпретировал их, очевидно. Интересно, что погоны в Красной армии были введены 6 января 1943 года, Указом Верховного Совета СССР, то есть в момент, когда раненый комбриг Галюга ожидал самолета на Большую землю. А официальный приказ Наркома Обороны № 25 в котором конкретизировались форма, расцветки, размеры погон, знаки различия на погонах был издан только 15 января 1943 года, то есть уже после пленения Галюги. Тем не менее, партизанский командир, только что выведший свою бригаду из зоны проведения операции «Клетте-2» полностью в курсе этих нововведений и по-своему интерпретирует их. Однако, следующий аргумент Галюги, напротив, показывает, что его информированность нельзя переоценивать. Еще 4 июня 1942 года Л.З.Мехлис приказом Ставки был снят с должностей заместителя наркома обороны СССР, а также начальника Главного Политуправления РККА. Это стало оценкой его провальной деятельности на посту представителя Ставки на Крымском фронте. Кроме того, он был понижен на две ступени в воинском звании, став из армейского комиссара 1-го ранга корпусным комиссаром. Никакой связи с «падением Ростова» тут не было – Ростов пал только 25 июля 1942 года и Мехлис к нему не имел никакого отношения. Он в этот момент занимал должность, конечно, не в «дивизии», как показывает Галюга, а был членом Военного совета в 6-ой армии. А к моменту, когда Галюга попал в плен, Мехлис опять пошел в гору и стал членом Военного совета уже не армии, а фронта (вначале Воронежского, а на момент пленения уже Волховского). Поэтому нельзя сказать, что пример, который привел Галюга на допросе можно считать корректным.
Резюме немецкого офицера после первых допросов Галюги заключалось в следующем: «Я придерживаюсь точки зрения, что примерно 75% речей русского майора Галюги могут соответствовать фактам. Как известно, Галюга просил обменять его на одного или нескольких пленных немецких офицеров. Приблизительно через 7 дней (по оценке русского врача) он будет транспортабелен. До этого времени нужно обдумать вопрос о целесообразности обмена Галюги на некоторое количество (от 5 до 10) немецких офицеров. При этом нужно попробовать провести с ним беседу и сделать полезным для нас в том смысле, чтобы он помог нам связаться с русским движением офицеров, если оно на самом деле существует. Наш лозунг против всемирного иудаизма и вредного коммунизма, как представляется, правильно понят русскими националистами. В этом смысле попытка сблизиться с этим движением должна быть сделана. Так как Галюга был привезен сюда только этой ночью, у него не было возможности увидеть у нас что-либо секретное. То, что он видел здесь несомненно уже известно на той стороне. Естественно, к данному предложению Галюгу нужно подготовить и сделать это предложение постепенно. Собственно, мы не рискуем ничем, так как если получим 5 немецких офицеров за него, то уже можно считать, что он отдаст нам свой долг. Однако, если действительно существует такое русское движение среди офицеров о котором говорит Галюга, то при тех традиционных противоречиях, которые существуют между Англией и Россией и при том уважении с которым русские все еще относятся к немцам можно подготовить большое политическое событие. Поэтому стоит рискнуть кое-чем, чтобы выиграть возможно большее».(26)
Обращает на себя внимание слишком высокий процент доверия, выставленный офицером абвера показаниям Галюги. Очевидно, очень соблазнительно было поверить в то, что «наш лозунг против всемирного иудаизма и вредного коммунизма, как представляется, правильно понят русскими националистами». С другой стороны, офицер страхуется от возможного обмана Галюги тем соображением, что в случае обмена немецкие офицеры, обменянные на Галюгу будут той «синицей в руках», при наличии которой можно наблюдать за тем удастся ли поймать «журавля в небе», или в терминологии немецкого офицера абвера «подготовить большое политическое событие».
Дальнейшие показания майора Галюги датированы 15 февраля 1943 года: «После поражений на Керченском полуострове, под Харьковом и после падения крепости Севастополь главнокомандующий русским западным фронтом генерал Жуков созвал к себе армейских командиров и опросил их по вопросу возможной поддержки его инициативы об отмене комиссаров в армии, которую он собирался предложить Сталину. При этом обсуждении (в котором Галюга якобы также принимал участие) Жуков констатировал, что основную причину русских поражений нужно искать в институте комиссаров. Комиссары, как политические контрольные органы коммунистической партии всегда имели пагубное влияние на военную борьбу. Они часто отменяли боевые приказы, а также по собственной инициативе лично давали приказы, которые срывали все боевые расчеты командиров. После того, как Жуков убедился в том, что его командиры его поддерживают и после того, как началось летнее немецкое наступление Жуков лично обратился к армейским командирам южного и северного фронтов по этому же вопросу. Они тоже поддержали его. Затем он, как так называемый «освободитель Москвы» обратился к Сталину лично и доложил ему, что только полное доверие к армейскому командованию еще может спасти Россию. Далее он потребовал упразднения должностей комиссаров, а также полного исключения из обсуждений военных вопросов коммунистической партии. Сталин, якобы попросил довольно долгое время на размышление и уступил только в августе 1942 года. Жуков тогда, якобы представил проект приказа и продавил свое предложение. Все еврейские комиссары были сокращены. Русские комиссары и комиссары других народностей оставались в армии только при наличии положительного отзыва их непосредственного командира. Все остальные комиссары были уволены из армии. Также влияние партии было исключено в чисто военных вещах полностью. Тем не менее, Сталин настоял на том, что в частях могут существовать партийные ячейки, которые однако не имели возможности для распоряжений в военном секторе. Вначале офицеры не хотели идти на эти уступки. Но потом решили, что таким образом они будут знать точно всех коммунистов и уступили Сталину. Когда это требование армейских командиров прошло - Жуков не остановился и продолжил шаги по превращению Международной Красной армии в русскую Национальную армию. Были учреждены новые награды, такие как орден Александра Невского, Кутузова и т.д. Тогда же были введены погоны для офицеров, подобные царским. Офицерам стали выделять адъютантов. Солдатам разрешили посещать вновь открывшиеся церкви. Дальнейшая национализация происходит и теперь. Как пояснил Галюга, цель Жукова после конца победоносной войны снова создавать новую национальную Великороссию. В этой России никакие коммунисты и евреи не должны больше править. Галюга сказал, что все русские высокопоставленные офицеры точно знали какой опасной игрой они занимаются. Но они считают, что они смогут выйти победителями на политическом фронте, так как надеются на поддержку народа. По этой причине Жуков реализовал меру согласно которой, пользующееся дурной славой НКВД также не распоряжается больше в армии. Этой организации в настоящее время подчиняются только гражданские жители. Военные инстанции создали для поддержания порядка в воинских частях так называемые «Особые отделы» (О/О), которые существуют в дивизиях и армиях. В случае необходимости они передают обвиняемых военному прокурору и он обвиняет их перед военным судом. Кроме того, Галюга сказал, что в настоящее время трудно предсказать, как закончится борьба между Сталиным и Коммунистической партией и Жуковым и армией. Еще он сказал, что Жуков правильный человек и не боится употреблять все средства для достижения своих целей».(27)
Чтобы оценить правдивость показаний майора Галюги придется немного вспомнить развитие института комиссаров в РККА. Должность комиссара была введена во время Гражданской войны, когда часто командиром являлся офицер царской армии и для того, чтобы избежать его возможной измены делу революции большевики приставляли к нему контролера-комиссара, который в случае необходимости мог приказ командира отменить, а если надо и самого командира расстрелять. Однако, по окончании Гражданской войны институт комиссаров в РККА был отменен (военные заявили, что они уже являются политически зрелыми и в контроле не нуждаются) и возобновлен лишь только в 1937 году. По той же самой причине. Заговор военных («дело Тухачевского») опять поставил на повестку дня вопрос контроля за военными командирами. 15 августа 1938 года Постановлением ЦИК и СНК СССР было утверждено «Положение о военных комиссарах РККА». Однако, первый практический военный опыт показал, что институт крайне неэффективен в условиях военных действий и вскоре после советско-финской войны по инициативе наркома обороны Тимошенко был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1940 года «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-морском флоте» согласно которого институт комиссаров был упразднен, комиссары назначались заместителями командиров по политической части. Таким образом, в войну 1941 года РККА вступила без института комиссаров. Но после катастрофического для РККА начала войны 16 июля 1941 года издается новый Указ Президиума Верховного Совета СССР «О реорганизации органов политической пропаганды и введении института военных комиссаров в Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Руководство СССР, наблюдая за чередой военных поражений ищет их причины, допускает, что одной из причин является слабость командиров и считает, что восстановление института комиссаров поможет найти военную удачу. Наконец, 9 октября 1942 года (а не в августе, как показывает Галюга) опять же Указом Президиума Верховного Совета СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии» институт комиссаров вновь упраздняется, на этот раз окончательно. Комиссары вновь становятся заместителями командиров по политической части. Отменяются политические воинские звания комиссаров. Определяется, что в течении месяца комиссарам должны быть присвоены командные воинские звания. Этот небольшой экскурс необходим для того, чтобы проиллюстрировать, что отмена института комиссаров не была чем-то революционным, как это представляет в своих показаниях Галюга. Буквально за два года до описываемых событий в РККА происходило то же самое и наверняка немецкое командование было в курсе этих изменений. Это было логичным шагом для восстановления единоначалия в условиях войны. То, что Галюга пишет об устранении комиссаров еврейской национальности легко опровергается примером того же самого Л.З.Мехлиса, который после упразднения института комиссаров получил воинское звание генерал-лейтенант и продолжал занимать высшие командные должности в руководстве фронтами. С другой стороны, очевидно, что военное командование должно было выходить на Сталина с предложениями по упразднению института комиссаров и вполне возможно, что делал это и Г.К.Жуков. Кстати, интересно, что в партизанских отрядах институт комиссаров так и не был отменен.
Относительно других нюансов показаний Алексея Галюги уместно вспомнить о том, что погоны в РККА были введены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 января 1943 года, который был объявлен в РККА Приказом НКО СССР № 25 от 15 января 1943 года. Нетрудно заметить, что между этими датами состоялся роковой полет майора Галюги. Тем не менее, он уже был информирован по данному вопросу. Ордена же Александра Невского и Кутузова были учреждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июля 1942 года.
Таким образом, вполне возможно, что ряд реальных событий (введение погон, учреждение новых орденов, упразднение института комиссаров) были восприняты, как некие импульсы, идущие сверху и интерпретированы в массовом сознании, как начало движения по «национальному пути». При этом возможно власть намеренно играла на этом для привлечения на свою сторону максимально широкого круга граждан страны. Конечно, стоит обратить внимание на то, что Галюга пытается придать себе наибольший вес в глазах немецких офицеров. В частности, его свидетельство о том, что он присутствовал на опросе Жуковым армейских командиров по поводу упразднения института комиссаров было поставлено под сомнение даже офицером абвера, который был склонен в основном доверять Галюге. Особенно интересным представляется свидетельство Галюги о том, что Особые отделы не подчиняются больше НКВД, а созданы военными инстанциями. На сегодняшний день известно, что до 19 апреля 1943 года центральным органом военной контрразведки СССР было Управление Особых Отделов (УОО), которое входило в НКВД СССР. Лишь 19 апреля 1943 года была учреждена военная контрразведка «СМЕРШ» с ее подчинением наркомату обороны. Тема подчиненности и конкретной работы Управления Особых Отделов таким образом получает еще один дополнительный импульс для изучения. В целом этот фрагмент показаний Галюги демонстрирует, что за время нахождения в плену он еще лучше почувствовал, что хотят слышать от него немецкие офицеры и дает соответствующие показания. Слишком далеко находился Галюга от центров принятия решений в то время, чтобы можно было доверять его показаниям в полной мере.
Наконец, окончательное резюме офицера абвера, перед отправкой Галюги в крепость Бойен (район города Летцена): «Дальнейшее применение Галюги. При нашем последнем общении Галюга выражался в том смысле, что он был бы готов полностью предоставить себя в распоряжение вермахту, чтобы добиваться уничтожения коммунизма. Однако он соглашается сделать это, только в случае если ему обеспечат сотрудничество с людьми к которым он имеет абсолютное доверие. Заключение: Если при первых допросах Галюги я придерживался того мнения, что он правдив приблизительно на 75%, то теперь я придерживаюсь точки зрения, что его слова соответствуют действительности. Галюга лично понимает, что после того, как он подписал листовку адресованную партизанам он конченый человек для коммунистической России. Поэтому он мог бы вернуться только в национальную Россию, которая была бы союзной с Германией. Отсюда его желание помогать немецкой армии. Я предлагаю бронировать Галюгу в лагере Бойен и иметь в виду для использования в нашей армии. После того, как наша армия задержит русское продвижение на фронте и путем активных действий убедит русских, что наша сила не сломлена, должно наступить время, когда Галюга может нам пригодиться и будет использован».(28)
Здесь мы видим, что Галюге удалось убедить офицера абвера в достоверности своих показаний. В том числе ( и скорее всего главным образом) тем, что он подписал листовки с обращением к партизанам. Кроме того, помимо приведенных показаний им были даны показания на тему «Борьба на лесной территории» и «Новая русская тактика наступления».
Очень интересные материалы по данному поводу обнаружены Игорем Петровым недавно в архиве министерства пропаганды Германии. Это служебная записка «Организационные изменения в Красной Армии» руководителя отдела Ост рейхсминистру от 12 января 1943 года, которая начиналась так: «Как вам уже известно от полковника Мартина, взятый в плен советский командир сообщил, что Сталин планирует с первого февраля переименовать «Красную Армию» в «Русскую Армию». Одновременно должны быть снова введены денщики, царских офицеров будут особенно поощрять за их военные умения, институт комиссаров должен быть полностью отменен, подразделения ГПУ должны будут подчиняться армейскому командованию, а офицеры снова носить погоны. Нет сомнений в том, что данные этого пленного командира верны. Погоны уже введены… Все мероприятие лежит в русле «Отечественной войны». Вне всякого сомнения это политически и пропагандистски умный ход Сталина. Он внесет свою лепту в то, что население Советского Союза будет считать войну сражением в защиту России, а не большевизма, а за границей усилится впечатление, что Советский Союз все более удаляется от большевизма и становится цивилизованным и гражданским государством…Это новое распоряжение несомненно усложняет вербовку нами добровольцев. Даже если мы сейчас решимся перейти к совершенно новой политической программе для восточных территорий (фиктивные правительства), она в результате действий Сталина будет чрезвычайно затруднена».(29) Таким образом, понятно, что проблемы, освещенные Галюгой в своих показаниях, тогда находились в центре внимания первых лиц Рейха.
Что же произошло впоследствии с Галюгой? Он очевидно был забронирован, как предлагалось офицером для дальнейшего использования, однако майор Галюга не был использован в Русской Освободительной Армии генерала Власова, а значит, скорее всего, позднее он отказался от сотрудничества. Документов подтверждающих или опровергающих данное утверждение пока не обнаружено. О дальнейшей судьбе партизанского комдива рассказывает его боевой товарищ М.Б. Розин: «Когда кончилась война, пленных советских генералов отправили в Варшаву в лагерь для перемещенных лиц, откуда многих дорога вела прямо в ГУЛАГ... "Алексей Николаевич каким-то образом сумел сохранить орден Ленина, - пишет Марк Борисович. - Не знаю, как отнеслись к генералам, а Галюге не поверили, считая, что факт наличия ордена и излечения от ран не в его пользу".(30)
Интересный фрагмент относительно пребывания Галюги в плену имеется в мемуарах летчика Бориса Веселовского: «На первом этаже нашего здания были помещения, куда запрещалось входить. Однажды любопытство взяло верх, и мы с Колей вошли. В маленькой комнате лежал весь в бинтах человек. Он обрадовался нашему появлению и приподнялся. Мы разговорились. Это был начальник штаба Брянского партизанского соединения Виктор Гоголюк. Из окружения его вывозил на самолете У-2 летчик Евгений Кирш. В тумане над передним краем немецкой обороны их самолет был сбит. Раненого Виктора привезли сюда. Он быстро разбинтовал ногу, и под бинтом мы увидели орден Ленина и два ордена Красного Знамени. Мы поделились своими планами на побег. Виктор одобрил, пожелал удачи и советовал все хорошо продумать».(31) Несмотря на то, что Веселовский называет реально существовавшего человека – Виктора Гоголюка, все обстоятельства указывают на то, что встреченный им майор был не Гоголюком, а Алексеем Галюгой. В своих мемуарах Борис Веселовский указывает, что в лагере Летцен велась активная вербовка в РОА (Русскую Освободительную Армию) генерала Власова, однако майор Галюга в списках этого воинского формирования не значился. Документы, которые объясняли бы этот факт, пока не обнаружены. Можно предположить две вероятные причины: отказ Галюги от сотрудничества или невозможность сотрудничества по состоянию здоровья.
Дальнейшая судьба Алексея Галюги описана в доступных на сегодняшний день источниках таким образом: «…В лагере для перемещенных лиц в Варшаве по какому-то случаю оказался генерал Казанкин. Тот самый Казанкин, которого Галюга выводил из окружения вместе с генералом Беловым на Большую землю. Он нашел путь освобождения и реабилитации… Выйдя из проверочно-фильтрационного лагеря больным, без средств к существованию, А. Галюга пытался поступить на работу, но ему, как бывшему в плену, неизменно отказывали. В отчаянии он решил обратиться к Н.А. Булганину, бывшему члену Военного совета Западного фронта, провожавшему когда-то Алексея в тыл врага. К этому времени Булганин стал министром обороны СССР. С трудом добившись приема, Галюга доложил главе военного ведомства о своих злоключениях. К счастью, Булганин вспомнил его и приказал присвоить ему очередное звание (подполковник-?), выдать единовременное пособие, направить на длительное санаторное лечение и назначить на должность, вернув все ордена и медали. Генерал Белов принял Галюгу на службу в качестве командира строительной части в Северо-Кавказский округ, которым он в то время командовал. А дальше - тоже судьба. Галюга, боевой разведчик, оказался не столь способным хозяйственником и не справился с заданием Белова. Уволенный из армии, приехал в Смоленск, где был назначен директором обувной фабрики. Но в Смоленске Алексей Николаевич почему-то не прижился и вновь оказался на родине, в Ростове-на-Дону, где друг и соратник по 330-й стрелковой и 3-й партизанской дивизиям Иван Корчма устроил его на работу воспитателем в одно из учреждений МВД.  Раны и, конечно же, переживания морального плана подорвали его здоровье. Уже будучи серьезно больным, Алексей Николаевич сумел приехать в Москву на встречу с ветеранами 330-й стрелковой дивизии. Затем побывал в Кирове. Везде был принят достойно. Но, как считает М.Б. Розин, у Алексея Николаевича осталась вполне оправданная обида, ибо за эти долгие годы он ни разу не был приглашен ни на одну встречу партизан Брянщины, Смоленщины... Уйдя в себя, уйдет и из жизни  Алексей Николаевич Галюга. Умер он 1 марта 1985 года. Так завершилась жизнь незаурядного человека, воина и патриота, так много сделавшего для освобождения Брянщины от немецко-фашистских захватчиков, достойного народной памяти и доброго имени».(32)

1. ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199, л.3
2. ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199, л.4
3. ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199, л.4
4. Коваленко В.Г., Поднять на борьбу и возглавить, статья в сборнике «О Героях былых времен», Клинцы, 2010, стр.93-94
5. ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199, л.5
6. ЦНИБО, Ф. 451, оп. 1, д. 199, л.8
7. Коваленко В.Г., Поднять на борьбу и возглавить, статья в сборнике «О Героях былых времен», Клинцы, 2010, стр.102-103
8. Данченков Ф.С. Особое поручение, Киев, 1988, с.102-103
9. Дневник Н.Н.Попудренко, в книге: Партизанская война на Украине, Москва, 2010, стр.245
10. ЦДНИСО, ф.8, Оп.1, д.317, л.1
11. BAMA, RH 21-2/725b, RH 21-2/725b, Bl. 159-162, 173-176, 193-199.
12. Данченков Ф.С. Особое поручение, Киев, 1988, с.129
13. Данченков Ф.С. Особое поручение, Киев, 1988, с.140
14. Дневник Н.Н. Попудренко, в книге: Партизанская война на Украине, Москва, 2010, стр.251-252
15. Дневник Н.Н. Попудренко, в книге: Партизанская война на Украине, Москва, 2010, стр.252
16. Данченков Ф.С. Особое поручение, Киев, 1988, стр.140-141
17. Дневник Н.Н.Попудренко, в книге: Партизанская война на Украине, Москва, 2010, стр.253-254
18. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.172
19. Дневник Н.Н. Попудренко, в книге: Партизанская война на Украине, Москва, 2010, стр.254-255
20. Венки памяти, Клинцы, 2003, стр.328
21. Власенков В., Коваленко В.Г., Судьбы людские, Брянский рабочий, № 18-19, 2000
22. Венки памяти, Клинцы, 2003, стр.328
23. Власенков В., Коваленко В.Г., Судьбы людские, Брянский рабочий, № 18-19, 2000
24. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.162
25. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.173
26. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.175
27. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.159-160
28. BАМА, RH 21-2/725b, Bl.160
29. BA, R55/1292, Bl.64-67,69, Цит.по: Петров И., И еще раз о телеграмме Молотова, http://labas.livejournal.com/903179.html
30. Власенков В., Коваленко В.Г., Судьбы людские, Брянский рабочий, № 18-19, 2000
31. Веселовский Б.В., Скрытая биография, М., 1996, стр.70
32. Власенков В., Коваленко В.Г., Судьбы людские, Брянский рабочий, № 18-19, 2000

Список сокращений:

1. ЦНИБО – Центр новейшей истории Брянской области
2. ЦДНИСО – Центр документации новейшей истории Смоленской области
3. BAMA - Bundesarchiv-Militärarchiv Freiburg, Военный архив, Германия
4. BA – Bundesarchiv

---

Выписка из приказа главнокомандующего партизанским движением об организации 1, 2, 3 и 4 Клетнянских и Ворговской партизанских бригад. 15 октября 1942 года    

      1. В целях улучшения оперативного руководства партизанские отряды, входящие в Клетнянский оперативный центр, свести в пять партизанских бригад - 1, 2, 3, 4 Клетнянские партизанские бригады и Ворговскую партизанскую бригаду ...
      3. Во 2-ю Клетнянскую партизанскую бригаду включить отряды товарищей Шевцова, Толочина, Озернова.
Командиром 2-й Клетнянской партизанской бригады назначить майора Галюга Алексея Николаевича, комиссаром - батальонного комиссара Лебедева Петра Васильевича, начальником штаба - капитана Красковского Георгия Константиновича.
      2-ю Клетнянскую партизанскую бригаду дислоцировать в районе Сукремля, Прыща, Старь, Мормозовка, Деньгубовка. 2-й Клетнянской партизанской бригаде действовать в районе Сукремль, Рославль, Сеща ...
      5. В 4-ю Клетнянскую партизанскую бригаду включить отряды товарища Понасенкова.
      Представителю Центрального штаба на Западном фронте товарищу Попову к 18.10.1942 года представить мне на утверждение кандидатов для замещения должностей командира, комиссара и начальника штаба 4-й Клетнянской партизанской бригады из числа командиров отрядов Понасенкова.
      4-ю Клетнянскую партизанскую бригаду дислоцировать в лесах западнее Акуличи, ныне занимаемых отрядами, включенными в состав бригады.
      4-й Клетнянской партизанской бригаде действовать в районе Акуличи, Сураж, Унеча, Красное.
      7. 1, 2, 3 и 4 Клетнянские, Ворговскую партизанские бригады подчинить представителю Центрального штаба партизанского движения на Западном фронте.
      8. Всем бригадам в своей боевой и разведывательной деятельности руководствоваться приказом Народного Комиссара обороны.
      9. Штабы бригад личным составом укомплектовать распоряжением представителя Центрального штаба при Военном Совете Западного фронта за счет резерва начальствующего состава, освободившегося после расформирования Клетнянского оперативного центра и выпускников школы.
      10. Формировки бригад закончить к 20.10.1942 года.
      11. Клетнянский оперативный центр расформировать.
      Главнокомандующий партизанским движением Маршал Советского Союза К. Ворошилов.
      Начальник Центрального штаба партизанского движения П. Пономаренко.
      СПА, ф. 8, оп. 1, д. 330, л. 1, заверенная копия.

---

 Кирш Евгений Эмильевич 29.11.1913-08.04.1984 гг. родился в Киеве. лейтенант, летчик.









Кроме Галюги и летчика Кирша в плен попал и командир 1-го батальона 2-й Клетнянской бригады Шевцов Алексей Александрович.
Шевцов Алексей Александрович 1916 г.р. заместитель командира отряда майора Рощина, затем командир этого отряда, затем командир батальона в составе 2-й Клетнянской бригады.
Согласно широко тиражируемой в интернете версии, Шевцов А.А. погиб во время приземления самолета, в котором находились Шевцов и Галюга, на аэродром, занятый немцами. В результате Галюга был пленен, а Шевцов якобы погиб. Например, "В середине января еще вовсю функционировал лесной аэродром у Мамаевки. Надо отдать должное армейским летчикам, проявлявшим исключительное мужество. Они прилетали к окруженным партизанам каждую ночь. Приземлялись под обстрелом вражеской артиллерии, быстро выгружали боеприпасы и, забрав раненых, улетали за линию фронта. 15 или 16 января взяты на борт санитарного самолета тяжело раненые майор Галюга и капитан Шевцов. В суматохе никто даже не проверил документов у летчика. Потом кто-то вспомнил, что он представился под фамилией Кирш. Этот самый Кирш, вместо того чтобы доставить командиров в город Боровск, приземлился на немецком аэродроме в городе Орле. Гитлеровцы тут же окружили самолет, предлагая командирам сдаться. В завязавшейся перестрелке капитан Алексей Шевцов погиб, а Галюга, будучи тяжело раненым, оказался в плену".
Однако в ОБД имеется две карты пленного капитана Шевцова Алексея Александровича  20.10.1916 г.р., уроженца д.Репьевка Воронежской области, попавший в плен 11.01.1943 г. Он идентифицируется с лейтенантом Шевцовым А.А., числящимся пропавшим без вести по 532 ГАП, где он служил в 1941 г.
ПК лицевая, оборотная и
 
На этой ПК приписка "убежал 17.06.1944 г."

---

Неожиданно, публикация на сайте материалов о Галюге А.Н. получила развитие. Обратилась внучка Алексея Николаевича - Ольга с просьбой в поиске места захоронения деда. Как ни странно, этот вопрос поставил в тупик,  историко-поисковое сообщество. Одни утверждают, что Алексей Николаевич похоронен в Москве, другие - что в Ростове-на-Дону, где он жил и работал последние годы жизни.
Обращение внучки Ольги от 29.03.2013 г.:
"Спасибо за интересную информацию о Галюге А.Н. Я его внучка. Брак деда с бабушкой продлился недолго. От этого брака родился мой отец - Михаил Алексеевич Галюга. Когда дедушка с бабушкой разошлись, то она с сыном уехала сначала в Москву, затем в Омск. К сожалению, они не общались с дедом и я лично с ним не знакома, но много слышала о нем. В настоящее время, увы, ни отца, ни бабушки уже нет в живых. Я очень хочу побывать на могиле деда. Хотела бы найти его родственников, друзей или знакомых, которые бы смогли показать, где он похоронен. Если есть возможность, помогите мне найти его могилу. С уважением и благодарностью к Вам - Ольга (девичья фамилия Галюга)".
А также запрос на одном из поисковых сайтов (г.Бобровица Черниговской области):
"Ищу родственников Галюги Алексея Николаевича, 1916 г.р., похороненного в Ростове-на-Дону в 1989 г. Я являюсь его внучкой от брака с Должиковой Валентиной, 1925 г.р., в этом браке у него родился сын - Михаил Галюга. Я дочь Михаила - Ольга Галюга. К сожалению, и отец, и бабушка умерли. Хочу посетить могилу своего деда".

Еще более неожиданно и на этом история не закончилась, 10.02.2014 г. пришло еще одно сообщение: "С благодарностью ознакомившись с материалами статьи "Партизанский командир Алексей Галюга. Дополненния к биографии из немецких архивных источников. Его показания в плену (авторы: Андрей Кукатов и Себастьян Штоппер), я обнаружил обращение внучки Ольги (девичья фамилия Галюга) с просьбой помочь найти могилу её легендарного деда. Поэтому, пожалуйста, сообщите внучке Ольге, что Алексей Николаевич Галюга последние годы жизни провёл в городе Ростове-на-Дону. Умер 01.03.1985 года и похоронен на самом большом в Европе, площадью 375 гектар, Северном городском кладбище Ростова-на-Дону. Кстати, сообщите эту информацию историко-поисковому обществу, которое неверно сообщает дату его смерти и место его захоронения. С глубоким уважением, ветеран труда, кандидат технических наук Безроднов Владимир Владимирович.

             Алексей Николаевич у памятника партизанам
              3-й партизанской дивизии

Командир 2-ой Клетнянской партизанской бригады Галюга Алексей Николаевич умер 01.03.1985 г. и похоронен Северном кладбище города Ростова-на-Дону в квартале №29, могила №1083. Адрес: г. Ростов-на-Дону, ул. Орбитальная, 1. Надпись на памятнике: "Имя твоё в истории Великой Отечественной войны бессмертно".