Группа командиров УНС-71.

В марте 1941 года были призваны из запаса выпускники Харьковского инженерно-строительного института. В Гродно группа харьковчан в количестве 20 человек прибыла 1 апреля, они составили костяк вновь созданного стройучастка, где Воробьев В.Ф. был назначен начальником.
В первую военную ночь с нами были жёны командиров. Затем всех их разместили в легковых машинах и во главе с главным инженером УНС А. Прихожаном отправили в тыл. Одна из женщин была, как и я, из Харькова. Я в темноте написал записку жене, её передали в Харьков. Возможно, это была жена Гавриленко. Моя жена часто вспоминает эту записку и мой рассказ о первом дне войны…
…В первые дни войны при начальнике планово-производственного отдела УНСа Александре Николаевиче Иванове, выпускнике Военно-инженерной академии, сформировалась дружная команда. Это был как бы его штаб, который руководил в т.ч. и разведкой. В него вошли, кроме меня, Белецкий (в штате УНС начальник лаборатории), мой друг Кутепов М.Т. и Лоран Юрий, талантливый художник-архитектор. Так сложилось, что и во время войны почти все мы имели отношение к штабной работе или разведке. Я закончил войну капитаном и начальником разведотдела штаба бригады, Белецкий – майором и зам. командира бригады по тылу, Михаил Кутепов – старшим лейтенантом, командиром разведроты. Только четвёртый, Лоран Юрий в умер в июне 1943 г. от злокачественной болезни.
В распоряжение начальника конструкторского отдела Вилкина была выделена автомашина-полуторка, на которой установили на треноге пулемёт. Перед ним была поставлена задача держать командование УНС и УР в курсе событий на переднем крае, а также восстановить утерянную связь с командованием 3-й Армии. Вместе с ним был инженер-дорожник Натус Анатолий (мой хороший приятель). Свою задачу они выполнили хорошо. Я уверен, что именно благодаря их разведданным мы изменили маршрут нашего отхода – с начального направления на Лиду ушли южнее, так как острие наступления немцев было именно в направлении на Лиду.
Изменив направление, наши колонны обошли горящий Минск с юга, вышли на шоссе Минск–Могилёв и без особых событий сосредоточились в Могилёве. После Минска Вилкин и Натус направились на разведку в район станции Смолевичи (между Минском и Борисовом). В Смолевичах ещё не было ни немцев, ни наших, население растаскивало склады. Вилкин и Натус попытались прекратить разгром, но в это время на станцию влетели немецкие мотоциклисты. В перестрелке Вилкин и Натус погибли. Через некоторое время шофёр без машины нас разыскал и об этом рассказал. Судя по тому, что наших товарищей мы больше не видели – надо думать, что это правда. Если бы они были живы, то обязательно разыскали бы нас в последующие дни и недели...
…После выхода из окружения под Вязьмой УНС-71 был переименован в УВПС-5 (Управление военно-полевого строительства). Относительно небольшая группа из довоенного коллектива УНС-71 во главе с Голубевым, Ивановым и Федоровым прошла путь от УНС-71 к 11-й Могилёвской Ордена Красного знамени инженерно-сапёрной бригаде.
Остановлюсь на судьбе четырёх офицеров и рядовых, которая имела печальную концовку.
Начальник отдела кадров УНС-71 Коцур И.П. в первый день войны, погрузив свой архив, выехал и без остановки добрался до Москвы, где был задержан как паникёр. Его разжаловали и отправили на формирование миномётных частей. Почему-то до войны у нас в армии не придавали значения этому виду оружия. В первые месяцы войны немцы очень эффективно пользовались миномётами, и это подтолкнуло к форсированию создания миномётных частей. Дело новое, неосвоенное, воспринималось как наказание.
Воентехник 2 р. Соболев А.И. при виде горящей Вязьмы (куда мы отошли от Смоленска) с возмущением начал высказываться, дескать, смотрите, песни пели "Любимый город может спать спокойно" и что? Отмечу, что это был патологический трус и не раз обнаруживал это при выполнении отдельных заданий. Он также был арестован и разжалован (последнее не подтверждается наградами Соболева).
Воентехник 2 р. Румянцев, главный инженер стройучастка (№33), когда мы обошли Минск и сделали остановку в лесу на ночь, то водители начали сливать горючее в легковые машины. Румянцев с возмущением стал говорить, что начальство удирает, а нас оставляют на уничтожение. Заявил, что он пацифист, и как видно, в дальнейшем так себя проявлял. (Плен. Освобожден. ссылка,№66.)
Рядовой Мирчинк из проектного отделения пропал в первые дни войны, несколько дней его не было, а затем появился. По его рассказу, он попал в плен, но ему удалось бежать, когда на немецкую часть (где он находился) налетела наша авиация. Одобрительно отзывался об организованности и чётком порядке у немцев. Был предан суду военного трибунала. Суд счёл, что немцы специально отпустили его с задачей распространения панических слухов в Красной Армии.
Судьба их всех мне не известна.