Главная » Статьи » Воспоминания ветеранов 444 КАП 4 СК |
Воспоминания Рак Г.Г.
Нижний ряд, слева направо: Каплин, Карпенко, Рак Г.Г. второй ряд: Маслов, В. Карякин. В 10-х числах марта 1940 г. Меня вызвали в РВК и через день отправили в Красную Армию в г.Брест в 444 тяжелый КАП, 4-го корпуса 3-й армии. Мой полк участник финской кампании, участник освобождения Западной Украины и Белоруссии. Меня зачислили дневальным во 2-ой дивизион в 4-ю батарею. В 4-й батарее капитан Гончаров направил меня во взвод управления в отделение разведки, которым командовал украинец Карпенко. В нашем полку служил чемпион Ленинграда по французской борьбе в тяжелом весе Ивасько, чемпион Белоруссии в среднем весе – Меерзон, были акробаты Никифоров, Белов, Бондарь, боксеры Лейдерман, Порохин и др. Когда началось присоединение Литвы, Латвии, Эстонии, пришёл приказ Сталина в полной боевой выкладке в 2-х дневный срок пройти по маршруту станция Глубокое, Годуцишки, Свентяне, Новые Колтымяны, Лынгмяны, Шведосы, Макаяй, Ракишкис, Двинск - крепость и навести орудия прямой наводкой на казармы крепости. Как после выяснилось, в крепости Двинск квартировался 4-й кавалерийский корпус Латышской армии, и командование его, увидев нашу пехоту, а она у нас в то время состояла из узбеков, татар, башкир, казахов и других национальностей, слабо знавших русский язык. Так вот, ждали-то русских, а идут нацмены и решили порубать пехоту. Устроили засаду, поставили пулеметы. Агентурная разведка сообщила командованию, на Двинске была мобилизована Пролетарская танковая дивизия и наш полк резерва Главного командования 152 мм гаубиц. Это был жаркий июнь 1940 г. Мы шли день и ночь с короткими привалами, засыпая на ходу, но задание сталинское выполнили. В казармах работали разведчики смершевцы и через 3 дня латышей офицеров зачинщиков посадили в крытые автомашины и увезли в Калининскую область на Нилову пустынь озеро Селигер, а солдат латышей распустили по домам. Наш полк погрузили в эшелон и мы по железной дороге прибыли в Гродно. В конце мая 1941 года наш полк ночью был переброшен к границе. Там у нас был летний лагерь близ местечка Сопоцкино. Справа от нас располагалась 152 тяжелый КАП, слева гаубичный 56 стрелковой дивизии (247 ГАП), не более 800 метров от нас был лесной аэродром, на котором сосредотачивалось до 200 самолетов. Круглосуточно велись наблюдения за границей и мы ясно видели накапливание сил противника. Наш взвод управления находился на высоте 162 преобладающей на той местности. В ночь на 21 июня в 444 КАП полковник Кривицкий отдал приказ перейти спать в ровики и наблюдательные пункты. В ту ночь вместе с лейтенантом Понедельниковым был помощником дежурного по полку. Примерно в половине 3-го ночи с немецкой стороны перелетел самолет и летел через расположение наших частей к аэродрому нашему, с которого поднялся "ястребок" и пошёл навстречу, а немец его обстрелял. Тогда наш резко пошел вверх, а затем спикировал прямо на немца. Оба вспыхнули и упали в лесу близ аэродрома. Произошёл взрыв и немцы сразу же дали залп зажигательных осветительных ракет. Началась артподготовка, погранзастава загорелась. Я пробежал на свой наблюдательный пункт, а там командир взвода разведки сержант Новиков вскочил на бруствер и восхищался, крича смотрите, смотрите, во дает и его сразу же ударила в грудь разрывная пуля, так в 1-ю минуту войны погиб весельчак, крепкий сильный наш друг. Немцы попытались атаковать погранзаставу 86 августовского укрепрайона, но те стояли насмерть, да и мы дали 2 залпа заградительного огня. Разбили 3 мотоцикла, танк и несколько автомашин. Одна была большая с белыми крестами, и долго из неё взлетали вверх взрывные устройства. Потом связь у нас оборвалась. Капитана Гончарова Кривицкий потребовал на передовой КП, а Гончаров вызвал меня. Прибежал к Гончарову, там работали разведчики Филоненко, Коробков и я. Немцы нас обошли, а между огневыми позициями и управлением сбросили десант воздушный. Мы его перебили в воздухе и 7 человек привели к комиссару. Посланные полковником Кривицким машины за снарядами на гарнизонные склады в Гродно были по дороге разбомблены, лишь 4 привезли снаряды. Для устрашения немецкие самолёты сбрасывали на нас не только бомбы, гранаты, но и порожние пустые продырявленные бочки. Летит такая на тебя и свистит, и воет, и квакает - страх. Конечно, готовы в землю закопаться. В 1-й день очень много немцев было переодето в нашу русскую форму. Несколько раз в течение дня нам приходилось помогать пограничникам в отражении атак, к полудню уже все части премешались, но своих мест не покидали. Немцы стреляли осколочными, зажигательными, шрапнелью и мы отвечали отдельными залпами, но строго запрещалось переносить огонь на их территорию, то и дело шли приказы: никаких провокаций. До 6 часов вечера 22 мы своих позиций не покинули. В 6 часов вечера к нам вышли из боя 4 танка КВ из 31 или 33 танковых дивизий и под их прикрытием мы сняли боевые позиции и взводы управлений и вместе с пограничниками начали организованный отход на Гродно. Здесь только я узнал, что 1-я учебная батарея нашего полка была захвачена и уничтожена немецкими диверсантами, переодетыми в нашу форму в первые часы войны, а взвод управления примкнул ко 2-й и 3-й батарее, а при отходе слились с нашим 2-м дивизионом. И опять не повезло: на наши головы свалились 15 юнкерсов и хорошо поработали над нами. Здесь мы многих потеряли. В приграничной зоне отход возглавлял полковник Кривицкий. Он создал круговую оборону и под прикрытием танков успевали отбиваться везде. 3-й дивизион отходил в сторону Барановичей, отходили лесными проселочными дорогами. Немец весь световой день контролировал наше передвижение с воздуха. На 2-й день по чудом уцелевшему мосту мы перебрались в Гродно. Казармы наши зимние догорали, звери зоосада бегали на свободе. Жены комсостава были убиты, повешены, истерзаны. Капитан Балахонов, увидев повешенную жену и обезображенные трупы 2-х дочек, сразу рехнулся, сошел с ума, стал невменяемый. Пришлось его связать и отправить в сан.часть. Больше я его не видел. Балахонов Александр Михайлович 1908 г.р., Смоленская обл., Монастырщинский р-н, с. Крикуновка. В РККА с __.05.1929 г. Командир дивизиона 444 КАП, капитан. Жена Балахонова Мария Варфоломеевна. ссылка,№4. Мы с Гончаровым по приказу Кривицкого на берегу Немана взорвали гарнизонный склад боепитания, взрыв был очень сильным. Из Гродно ушли и немцы, и мы. От Гродно мы шли на Барановичи. Разведчики доложили, что нам навстречу идет мотоколонна. Выдвинули 2 орудия 152 мм на прямую наводку. Орудие Умрихина и Парахина и они двумя залпами уничтожили 3 мотоцикла, самоходку, 3 машины с белыми крестами со взрывчаткой и рассеяли немцев по лесу. Здесь у нас погиб разведчик Филоненко из г.Киева, играл в юношеской команде за Динамо. Убит прямо в лоб разрывной пулей. День был солнечный, до него на стереотрубе работал я со светофильтрами, а он их снял, за что поплатился жизнью. Там же у нас были убиты связисты Зеленский и Маслов всё тем же снайпером. Лейтенант Пасечный ворошиловский стрелок 2-й степени выследил этого снайпера и убил. Пасечный Михаил Александрович 1921 г.р., Киевская обл., Броварский р-н. В РККА с 1938 г. Командир взвода 444 КАП. ссылка,№45. Потом вдруг у нас связь оборвалась. Нам пришлось уходить. Мы с Гончаровым пригнувшись по ржи перебежками, неся телефонный аппарат, бежали по диагонали к Яровому и полуторке. И уже оставалось немного до кромки леса, вдруг опять появились мотоциклисты и длинными очередями начали бить просто по ржи. Вдруг Гончаров споткнулся, неловко ткнулся в землю прямо лицом. Он был высок, сутул, и очередь его прошила по груди. Я лег, перевернул его лицом вверх, он был мертв. Он белорус, имел жену и 2-х дочек. Возможно они и не знают подробностей его гибели самого близкого человека. Когда я дополз до полуторки, то увидел Ярового убитым, а машину сожженной. Когда я вернулся на КП полка и доложил полковнику и передал планшет Гончарова, он встревожился и со штабной батареей пошли освободить и похоронить трупы Гончарова и Ярового, а меня сразу же направил в распоряжение лейтенанта Пасечного. Трупы похоронили в одной могиле на окраине рощи возле сгоревшей полуторки. Снарядов в полку осталось мало. Под Скиделем убило и жену Кривицкого. Там нас опять бомбили, разбомбили несколько пушек: Бондаря, Умрихина прямым попаданием. Остальные пушки утопили в реке Березине и у нас осталось 4 автомашины и нецелая бочка бензина и около 500 стрелков. Кривицкий прочитал приказ о переименовании 444 КАП в стрелковый и мы двигались как стрелковый полк. Под Скиделем мы захватили несколько минометов и 2 пушки со снарядами и с этой трофейной техникой мы дали бой под г.Новогрудок, который был разбомблен на наших глазах. Летели 12 бомбардировочных самолетов и по одной команде сбросили весь бомбовый груз одновременно на центр города. Что было - жуть. Наш полк уничтожил, взорвал и сжег склады материального обеспечения и многое другое, что могло оказать помощь вражеским войскам. Когда мы выходили к Минску, там было большое скопление войск. Были там и генералы и их совет решил, где и как прорывать оборону шоссейной и железной Минск-Москва. Пробовали с юга - не получилось, с запада и севера. И хотя мы шли только лесами и болотами, нас контролировали немцы с воздуха. Мы сосредоточились севернее Минска в 6 км в болотистой местности, а дорога охранялась немецкой мотопехотой, а на хуторе немцы установили прожекторы с вмонтированными в них пулеметами. Кто попадал в луч прожектора - расстреливался. Кривицкий приказал позвать лучших гранатометчиков. Я назвал Белова, Никифорова, Лейдермана. Вот нам и приказал Кривицкий, снабдив каждого связками немецких гранат, уничтожить эти прожекторы. 1-й взрыв прожектора – сигнал к общей атаке. И мы поползли в ночь на 12 июля. Мне за лучом света удалось проскочить до обочины дороги и по ней, не высовываясь, я пополз к хутору, он был огорожен плетнем, а за ним сад, а по саду 3 прожектора. Я прополз до дома, за домом стояла автомашина, а в избе гуляли немцы. Я бросил гранату под первый прожектор, 2-ю в открытое окно дома, но был кем-то сбит. Наши пошли в атаку – я слышал "Ура!". А меня втолкнули в машину, сорвали бинокль, автомат, значки и даже пуговицы со звездами и повезли вниз через железную дорогу под уклон. Там организован лагерь наших обезоруженных ребят. Там я увидел много своих однополчан, каким-то образом оказавшихся здесь раньше меня. Вскоре, как только рассвело, нас посадили в машины и повезли в Польшу в лагерь Бяло Подляска. Там мне на шею подвесили №84433. Лагерь поделен на 16 блоков, в каждом по нескольку тысяч пленных. В 7-м блоке размещались лагерные кухни. Однополчане комплектовались по 200 человек. В обеденный час от каждой двухсотки выделялось 5 человек, с плащ-палаткой шли к кухне. Там им выдавалось 10 буханок хлеба, банка повидла, и они уходили и делили все это на 200 человек (хлеб был из молотой соломы и костей, повидло из свеклы по 1-й ложке. Грунт был песчаный. Там каждый себе вырыл окоп с подполом и там жили. У меня заболел желудок, началась дизентерия, а во 2-м блоке был немецкий госпиталь – потом я уже узнал, что он экспериментальный, где испытывались различные препараты и лекарства. Пролежал я там 3 дня, мне давали таблетки, но я их не ел. Я видел, что днем приходили 2 немецких врача, издевательски смеялись над тем, как мучаются после их вмешательства наши товарищи (одни постоянно сгибаются – разгибаются, другие имитируют копку, третьи - косьбу). Многие умирают, их выкидывают в ров. Я услышал, что они испытывают разные лекарства и смотрят, как они воздействуют, утром встал пораньше, сделал подкоп под электропроводкой и ушел в свой блок. Там мне помогли однополчане Скатков М., Попов В. Я оправился без лекарств. Однажды нас построили и приказали смотреть на человека в плащ-палатке с прорезями у глаз, его сопровождали 6 автоматчиков. Он, проходя вдоль строя, указал на Попова из Вохмы Вологодской области. Его сразу выдернули из строя за руку и начали избивать прикладами и увели к комендатуре. Там раздели, вывели и поставили под пулемет под вышкой на жаре избитого и потом, говорят, забили его до смерти. А я с этим Поповым был в одной тройке. Услышал, что собирают пленных с высшим образованием на работу. Я туда и записался. И через несколько дней нас увезли в Демблин. А там началась эпидемия тифа. Собрано было туда 120000 пленных. Вся земля в лагере была переворошена на глубину метра, всё что можно было, - всё съедено, трава, корешки. В лагере было и людоедство. Умирало ежедневно столько, что не успевали сталкивать в рвы. Над рвами зловоние, трупный запах. За 3 осенних месяца 1941 г. Из 120000 военнопленных в Демблине погибло 111000, из каждых 12 человек 11 погибли. Только после вмешательства Красного Креста оставшиеся 9 тысяч пленных были разосланы по другим лагерям. Мы были живыми скелетами, обтянутыми морщинистой кожей. Из Демблина нас 15 человек повезли в Штудгард. Там нас обмундировали в старую армейскую фрицевскую форму. Привезли нас в барак, огороженный колючей проволокой, разделенный на 3 части (с правой стороны содержались французские пленные, в середине поселили нас, но там было ещё человек 20, а третью часть занимали голландские военнопленные). Каждое утро к лагерю приходили немцы, выбирали себе для работы пленных, а вечером приводили их обратно. Французы работали на фабрике и ходили полусвободно, они получали посылки из дома. Голландцы жили хуже, хотя тоже работали на фабрике, но их водили туда и обратно под конвоем. Комендатура заставляла нас делать уборку вокруг лагеря и в лагере. В феврале меня начали брать на работу, чаще как переводчика, но и работал в частных хозяйствах. В конце марта, ночью вместе с москвичом Антоновичем, поваром по специальности, выставили 2 стекла, вылезли. Он тоже был мал ростом, а дальше у нас был лаз к голландцам и на волю, мы пошли в восточном направлении в сторону леса. Там на день укрылись и продолжили путь на восток, прошли угол Польши, Литву и вышли к хутору, собаки вскоре нас нагнали. Подбежали немцы, взяли на поводок собак, нас опросил немецкий офицер, узнал, что мы военнопленные и отправил нас на машине в Петриков, где-то недалеко от Варшавы. Там был лагерь русских военнопленных, там лагерь построили, нас вывели к орудиям пыток и били, по 100 резиновых дубинок, нас вынули из колодок и бросили вниз. Там нашёлся медик еврей по национальности. Жаль, что я не запомнил его фамилии. Лагерь был небольшой до 500 пленных. Они под конвоем по 7-12 человек на конвоира обеспечивали погрузку – разгрузку вагонов, платформ, контейнеров на товарной станции. Однажды, наш лагерь построили и пешим строем повели куда-то на запад. Вели день и ночь и лишь один раз покормили, к полудню 2-го дня нам попалась встречная колонна пленных, в которой я увидел земляка из нашего колхоза. Я подбежал к вахмистру и попросил его обменять моего родного брата на другого пленного, он выдернул из строя Сашу Рысева. Их колонну вели из Ченстохова, тоже лагеря, а нас вели на их место. Там Саша Рысев уже всё знал и посоветовал идти на работы к вокзалу. Начали знакомиться с местностью, у поляков раздобыли цивильную одежду и попытались бежать группой в 5 человек, но нас сразу же опознали и выдали поляки немцам, привели в лагерь, всыпали по 50 ударов, но в лагерь не пустили. Здесь били нас эс-эс команда лётчиков. Посадили нас в крытую машину, очень долго куда-то везли. Привели на аэродром, хорошо покормили, переписали наши бирки (номера). Нас 5-х оставили в бараке делать уборку, а остальных с лопатами повели на аэродром. Копали бензоукладку на глубине 4,5 м. Я понял, что здесь мне конец: питание раз в день из отбросов солдатской кухни, а работа тяжёлая и я решил бежать. Спрыгнул к берегу реки и по ней бежал, пока не выбился из сил, решил идти на север к Ламаншу, а там, думал, переплыву в Англию. Когда немцы завоёвывали Францию, французы накопали бункеров и их использовали как хранилище овощей, фруктов, соков. Обычно на день я забирался и отлёживался в кустах зарослей терновника, когда увидел морской берег, то был оборван весь. Я решил ждать, искать какую-нибудь лодку. Однажды утром проснулся от шума моторки, я выглянул и увидел 3-х немцев, уходящих к проволочному ограждению. Я осмотрелся и увидел недалеко слева от моего укрытия стоит мотобот, а там здоровенный французский моряк, он выстрелил, на выстрел сбежались немцы из охраны этих установок. Оказывается это были Фау -2, меня обыскали, побили, обругали дураком, что ты - русский, Россия-то вон где, а ты бежишь от неё. Потом один немец на мотоцикле отвёз меня к своему брату бюргеру в Голландию. У него там был лагерь – барак, в котором содержались французские и норвежские военнопленные, а в середине русские моряки, подобранные в Северном море. Все работали в порту и на ферме. Наша команда разгрузила много полузатонувших кораблей. У датских берегов к нам присоединилась большая группа военнопленных, в которой был и мой друг Саша Рысев, они начинали свой путь от Гамбурга, а потом работали в Норвежском море. В конце-концов нас привезли в Норвегию в г.Алту, там построили на пристани и под усиленным конвоем повели в лагерь, расположенный в горах. Лагерь большой, более 5000 пленных и нас привезли из двух групп более 300 человек. Поселили в холодном бараке с 3-х слойными нарами. После освобождения вернулся домой инвалидом 2 группы в 1946 г. | |
Просмотров: 1097 | Рейтинг: 4.0/1 |
Всего комментариев: 0 | |
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Cайт визуально адаптирован под браузер
Mozilla Firefox скачать/download
В остальных браузерах сайт может отображаться некорректно!
(IE, Opera, Google Chrome и др.)
Рекомендуется установить дополнение uBlock, добавить
В связи с изменением адресации ресурса ОБД-мемориал большинство ссылок не работают. Проводится работа по обновлению ссылок.
Mozilla Firefox скачать/download
В остальных браузерах сайт может отображаться некорректно!
(IE, Opera, Google Chrome и др.)
Рекомендуется установить дополнение uBlock, добавить
В связи с изменением адресации ресурса ОБД-мемориал большинство ссылок не работают. Проводится работа по обновлению ссылок.
Категории раздела
Друзья сайта
Песни сайта