Орловская область, земли между Мценском и Болховым. Вдали, как ориентир, – старая церковь, обозначенная на карте. После почти десяти лет поисков Лаврентий Ловицкий нашел место последнего боя своего отца. В наградном листе написано, что он получил восемь ран. Но ни в одном госпитале никаких следов обнаружить так и не удалось, а, значит, вероятнее всего, отец похоронен где-то здесь, неподалеку от церкви. Сегодня здесь тихо и безмятежно, ничто не напоминает о страшных боях, унесших жизни множества советских солдат, сражающихся за свою страну, свои семьи, свое будущее…
Лаврентий Ловицкий родился в декабре 1939 года в Белоруссии, в городе Бобруйске. Отец, Лаврентий Романович, был офицером, участником Финской войны. Накануне Великой Отечественной войны он был направлен в Гродно, куда звал и свою молодую, беременную вторым сыном, жену. Лаврентий Лаврентьевич до сих пор хранит это письмо отца от 6 июня 1941 года, которое они с бабушкой нашли спустя некоторое время, когда ремонтировали дом. Так, 21 июня 1941 года полуторагодовалый Лаврентий встретил в Гродно.
Что было дальше – лишь детские фотографии воспоминаний, обрывочные, неясные, трудно поддающиеся расшифровке и подчас трудно сопоставляемые: после Гродно они оказались на родине мамы в деревне Орехово под Бобруйском. Следующий кадр: солнечное утро, во двор заходят немцы. Стоит корзина с цыплятами, рядом – мама. Лаврентий Лаврентьевич почти ее не помнит, всего несколько смутных воспоминаний. Александра Васильевна, его мама, умерла во время родов 31 августа, ей было всего 23 года. Младший брат Анатолий умер спустя полгода. Оба похоронены в деревне.
Маленький Лаврентий остался с бабушкой Марией Ивановной, начались оккупационные будни. Неподалеку от деревни находился военный аэродром, который постоянно бомбили, в воздухе часто шли бои. Во время бомбежек прятались в блиндаже, рассчитанном на несколько семей. Все три года, что длилась оккупация, ничего кроме двора собственного дома и блиндажа Лаврентий не видел, выходить за пределы было категорически запрещено.
Затем началась хорошо известная из истории операция Бобруйский котел. Деревню освободили 29 июня 1944 года, Белоруссию – 3 июля. Накануне, примерно за месяц до освобождения, вместе с тетей Евдокией Васильевной Лаврентий бежал в лес, к партизанам. По сей день он удивляется, как им удалось прорваться и остаться в живых: «Надо было пробежать примерно полкилометра: с одной стороны аэродром, потом деревня, а дальше – лес. Как немцы нас выпустили – непонятно». Месяц они жили в обозе, среди отряда партизан, которых в Белоруссии тогда было множество. «В лес немцы не шли, не до этого им было, - вспоминает Лаврентий Лаврентьевич, - партизанских отрядов в Белоруссии было порядка 1500, небольшие соединения, и победы были небольшие. Но, в моем понимании, большой смысл был в том, что они смогли удержать много военной силы на оккупированной территории и сыграли положительную роль в том, что смогли сдержать силы немцев».
Таким образом, в оккупации Лаврентий Лаврентьевич прожил ровно три года и одну неделю. Жить, конечно, стало немного легче, в первую очередь морально, но война есть война, трудностей было множество. «Мы никогда не пили чай, не ели сахара, - рассказывает Л.Ловицкий, - cахар появился только где-то в конце 1948 года. Варили кисели, я сам ходил собирать чернику, клюкву. Заготавливали много ягод. У нас была картошка, овощи были, но с хлебом было очень тяжело. Бабушка, когда его выпекала, закрывала в сундук, чтобы быстро не съели. Потом уже я узнал, что в основном для меня она его и оставляла». 9 мая 1945 года он встретил на школьном дворе. «У нас в деревне, честно говоря, день Победы, как везде не праздновали, мы, в основном, праздновали освобождение деревни и города» - объясняет Лаврентий Ловицкий.
После войны Лаврентий Лаврентьевич пошел в местную школу, окончил шесть классов. После смерти бабушки некоторое время жил с дядей, потом, после того как тот женился и создал свою семью, переехал в город. 10-й класс он закончил в Бобруйской школе, затем поступил в Харьковский авиационный институт. Поступить в столь желанное летное училище и стать летчиком не позволило здоровье: суровые годы оккупации оставили свой отпечаток. «В 1959 году был объявлен набор на специальности по ракетно-космической технике, и я пошел на системы управления, в электрорадиотехнический факультет» - говорит Л.Ловицкий. После учебы, получив диплом инженера-электромеханика по системам управления, по распределению он попал в г. Химки, КБ Лавочкина. Но из-за постановления Хрущева о запрете прописки молодых специалистов в зеленой зоне Москвы, в 1964 году был перераспределен в Жуковский, в ЛИИ им. Громова, где работает ведущим научным сотрудником по сей день.
До 1973 года Лаврентий Лаврентьевич прожил с известием, что его отец пропал без вести. Докопаться до истины, узнать, где похоронен Лаврентий Романович стало для него делом жизни. В длительных и мучительных поисках помогли сослуживцы отца Николай Андреевич Логвиненко и Григорий Иванович Захаров. «Именно Захаров нарисовал место последнего боя отца, церковь, которую я потом нашел. Там я видел незахороненные кости погибших… - говорит Л.Ловицкий, - третья армия, в которой служил отец, выходила из окружения всего в пяти километрах от дома». Они вышли из окружения, чтобы потом суровой снежной зимой погибнуть в Орловской области.
Задаю традиционный вопрос: "Что нужно знать людям о войне, никогда ее не видевшим?". Ответ будто заготовлен заранее, Лаврентий Лаврентьевич отпивает чай и говорит: «Не дай бог, чтобы война повторялась: это гибель людей и лишения. Нужно беречь свою страну, ее безопасность, чего бы это ни стоило. Когда меня спрашивают о выборе профессии, зачем все это нужно, я отвечаю так – чтобы ты спал спокойно, чтобы твои дети и родители остались живы».