Главная » Статьи » Прочие воспоминания

Воспоминания Бардова В.Н.

Бардов Василий (справа)
 "Как я стал следопытом и узнал о судьбе комиссара Черных.
Началось всё с письма, которое получил из Новороссийска мой учитель истории и руководитель школьного музея (где я был председателем его совета от учеников) Шевцов Валентин Иванович, ставший в последствии директором белорусской школы № 26, где я и организовал свою вторую поисковую группу уже после армии…
Ну, да обо всём по-порядку. Письмо это прислал ему Ракитянский Сергей Степанович - бывший музыкант, служивший в 1941-м году в муз.взводе 213-го стрелкового полка, располагавшегося до войны на северной окраине нашего г.Гродно в военном городке Фолюш, а после первомайского парада 1941 г., располагавшегося в летнем палаточном лагере на южном берегу Августовского канала, на самой границе с немцами, южнее самого острия знаменитого Сувалского выступа границы. Продержав двое суток оборону своего лагеря, этот полк стал пытаться соединиться со своими войсками и выйти из окружения, в которое он в результате двухдневных боёв и попал. Сначала полк переправился через р.Неман и двинулся на север – в Литву, но встретив беженцев, и узнав от них, что в Литве уже немцы, повернули на восток и начали отходить в направлении райцентра - г.Лида.
Перед тем как свернули на Лиду, полк встретил немецкий обоз и во встречном бою разгромил его, а также батарею тяжелых орудий, находившихся на отдыхе в районе д.Привалки и подбили штабную машину в которой захватили немецкие документы, деньги и по сведениям сына комбата-1 Смирнова - знамя немецкого гренадерского полка. Поскольку от самой переправы полк сопровождал немецкий двухбалочный артиллерийский корректировщик Фокке-вульф-189, с первых минут войны прозванный в полку "рамой”, решено было свои и трофейные сейфы тут же зарыть в лесу недалеко от поворота у д.Крыничное и самим двигаться лесами и болотами на восток – к железной дороге Гродно-Поречье.
На настоящий момент в сети имеется только публикация кратких и путанных воспоминаний однополчанина и земляка Ракитянского – Наторкина Алексея Ильича. Вот как он это описывает:
Наторкин: «…мы увидели фигуры фашистов. Началась перестрелка. Под нашим натиском фрицы стали поворачивать назад. Всех охватило желание гнать немцев дальше. В пылу атаки мы наскочили на вражеские противотанковые орудия. Расстреляв их прислугу, двинулись дальше. Показались крытые машины, которые были обтянуты брезентом. Слышим немецкие крики "капут, капут!" Сходу атаковали, уничтожили две машины. Побито фашистов человек тридцать. Дорога проходила в лес с левой стороны, и машины напоролись как раз на наших бойцов. По-видимому, они удирали от наших, которые находились левее. Через некоторое время наскочили еще на одну машину и разбили ее, взяли пленных немцев, что везли сейф. Сейф еле-еле открыли. Там были документы, карты и фрицевские марки. Командир полка Яковлев приказал закопать свое знамя, сейф вместе с фрицевским».
Примерно тоже самое написал С.С. Ракитянский моему историку в 1984-м году, а мой учитель рассказал об этом мне и сказал, что скоро ветераны этого полка приедут к нам в Гродно, в том числе в нашу школу и мы летом поедем на это место и поищем эти сейфы".
"По моим разведданным сейфы нашли местные жители деревни Криничное, купив книги Макеевой и прочитав в них воспоминания о сейфах Ракитянского и Наконечникова. Вот так и закончилась эта история - так "концы в воду ушли".
"На 9 мая 1984 года к нам в Гродно приехали ветераны 213-го полка, на встречу, организованную известной среди наших историков «мадам Макеевой». Мне позвонил мой школьный учитель истории - Шевцов и сказал, что первым приехал старший сержант Николай Степанович Нагорный из Харькова, с ним нам нужно встретиться, а его (Шевцова) посылают на курсы повышения квалификации учителей в Минск. Он предложил подъехать в гостиницу «Беларусь», где ветераны обычно останавливаются в Гродно на ночёвку, встретиться с Нагорным и затем остаться мне за старшего в школе по организации приема гостей-ветеранов. Мы встретились с Шевцовым в «Беларуси», он побеседовал с Нагорным (остальные его однополчане еще не прибыли в Гродно), схватил чемоданы и побежал на поезд, а я познакомился с Николаем Степановичем и мы договорились что в ближайшие дни он и его однополчане заедут к нам в школу и расскажут, как начинали войну у нас на границе. На следующий день или чуть позже подъехали и остальные ветераны, в том числе и Ракитянский с Наторкиным, но в день когда мы договорились встречать их в школе оказалось, что Макеева повезла их на заставу №3 В. Усова и к нам в школу Нагорный приехал один. Моему расстройству не было предела – ждали-то всех и готовились. Руководство школы согнало моих одноклассников и одношкольников в актовый зал после уроков, руководитель школьного радиотелецентра Арнольд Николаевич Ремизов подготовил аппаратуру для выступления ветеранов (микрофон, усилитель и магнитофон чтобы записать их рассказы). А приехал ветеран 213-го полка только один – Николай Степанович Нагорный. Ну, я подумал, что сейчас, как обычно, в зале среди школьников начнется галдёж и его и слушать никто не будет, несмотря на усилия школьной администрации… Вместе с Нагорным пришёл какой-то ветеран-танкист, кажется полковник даже, и они вдвоем договорились, что каждый из них выступит по очереди и каждому выделили определенный лимит времени. И вот Нагорный начал свой рассказ первым. Что меня удивило, это то, что наши школьники (жуткие разгильдяи) сидели и слушали его раскрыв рты и развесив уши – он рассказывал о событиях, происходивших у нас «под носом» в местах, прекрасно известных всем присутствующим и никто из нас не догадывался, что здесь происходили такие интересные события. В общем, Нагорный так разошёлся, что перекрыл все лимиты времени и тот бедный танкист, ждавший своей очереди его чуть ли не за рукав дергал, постукивая пальцем себе по часам, мол давай, закругляйся уже, хватит! А Нагорный все никак не мог остановиться… В общем, рассказ его произвел очень сильное и хорошее впечатление на всех присутствующих и начальник нашего телецентра записал его на магнитофон (но правда записи эти потом пропали и найти их мне так и не удалось). А по окончанию этого мероприятия, я со своими одноклассниками Шпагиным и Дубровским вышли с Николаем Степановичем в школьный двор и он сфотографировался с нами на фоне памятника «Погибшим ученикам и учителям», который и по сей день стоит перед нашей бывшей Гродненской СШ №1. А затем Нагорный пригласил нас троих на следующий день проехаться с его однополчанами в Сопоцкинский укрепрайон на Августовский канал и походить по ДОТам и по окопам, где они встретили начало войны – «на Вахту памяти», как называл это мероприятие Николай Степанович. Мои одноклассники не смогли или не захотели тогда туда поехать, а я съездил, где и познакомился с Ракитянским и Наторкиным, и с сыновьями командира полка Яковлева, и комбата-1 Смирнова и с художником-оформителем клуба Геннадием Воронцом, которые и рассказали мне о том, как их полк начал войну и что им было известно о судьбе комиссара их полка Константина Черных. А на следующий год повторилось тоже самое – мой историк уехал в трудовой лагерь с учениками, а я снова поехал на «Вахту памяти» на Августовский канал и с тех пор стал участвовать во всех встречах ветеранов 213-го полка, организуемых Сопоцкинской СШ и поселковым советом г.п. Сопоцкина. Мы были с ними и в их военном городке Фолюш, где я познакомился с замом начальника политотдела части капитаном Солоновичем и выклянчив у него его походный магнитофон типа «Весна» стал записывать на аудиокассеты всё, что рассказывали ветераны, а после встреч на канале началась моя переписка с ними, длившаяся более 10 лет. Узнать мне удалось очень много и со временем я получил у ветеранов 213-го полка неофициальный статус «сына полка», потому как слушал все то, что они говорили, впитывал, как губка и через некоторое время мог уже общаться с ними на равных, так как уже вполне владел вопросом о тех событиях июня-июля 1941 года. Мы ездили по местам боёв, я помогал ориентироваться им на   местности, фотографировал исторические места, встречались мы и с местными жителями. В общем, жили большой и дружной семьей, не спрашивая друг у друга ни национальности, ни возраста, ни социального статуса, ни места жительства. Все были на равных и относились друг к другу по-братски, как и положено в хорошей семье. Мне очень импонировало, что живые легенды приняли меня в свой круг на правах равного им и я старался оправдать их доверие и фиксировал каждое их слово....".


"...ветераны 213-го СП (Нагорный и другие) рассказывали, что когда у убитых немцев забирали оружие - политруки запрещали категорически его даже в руки брать и это оружие складывали на подводы обоза и везли вслед за полком, отходившим к переправе. А был такой случай - Нагорный рассказал, как он принёс в штаб полка немецкие автоматы. Мужик он был высокий и здоровый, атлетического телосложения. Вот навешал говорит он этих автоматов на себя, как новогодние украшения на ёлку и в штаб полка заходит и говорит - глядите, мол, товарищи командиры, каких я автоматов вам принёс... ХОРОШИХ!!!!! Далее произошла сцена, описанная Войновичем в его бессмертном произведении, которое я называю "Швейком по-русски" - в его невероятных приключениях бравого солдата Ивана Чонкина - когда Чонкин спросил у своего политрука на политзанятиях, а правда ли что у товарища Сталина две жены - политрук подпрыгнул с пня, на котором сидел, так как будто ему в ягодицы воткнули шило и не своим голосом закричал: "Ты меня в это не впутывай"!!!!!!! В случае же с Нагорным, комиссар полка Черных закричал на сержанта: "Что?!!!! Хо-ро-шие?! А наши ППД - плохие что ли"?! И устроил Нагорному такой разнос, что Николай Степанович запомнил это на всю оставшуюся жизнь и мне потом рассказал, когда к нам в школу приехал в 1984-м году.
А пулемётчик Сучков Н.С. рассказал такой случай - когда, кажется после 3-й или 4-й пехотной атаки из острия Сувалкинского выступа немцы кинули на остатки их батальона у д. Головенчицы и заставы Сивачёва 3 танка, а у пулеметчиков кончились патроны - они быстро разобрали и раскидали по сторонам (или прикопали даже) пулемёты на сошках (которые были у них - Скворцова что ли - мы ездили искать их туда) - забрали с собой пулемет "Максим" без патронов - (именной пулемет одного отличившегося в финскую войну пулеметчика их полка, застрелившего много финнов и посмертно якобы удостоенного единственного в полку звания ГСС) и двинулись к Неману, куда вышли в месте впадения в него речки Черная Ганча. И увидели там лодку и немца с автоматом, умывавшегося возле нее. А с собой у наших, как я понял, были видимо карабины тоже без патронов. Причем на противоположной стороне был с десяток немцев а на этой лежали их автоматы, которые "охранял" этот один ротозей. Ну, наши пулеметчики прибили его (или закололи), автоматы немецкие взяли с собой и скрылись в прибрежных кустах выше по течению от немцев на противоположном берегу. В общем, оторвались от немцев и стали думать, что делать. Свои карабины пустые и пулемет, а немецкие автоматы тащить с собой и использовать побоялись и просто побросали их в Неман у самого берега, и двинулись дальше вдоль берега вверх по течению... Потом мы были на этом месте и я сфотографировал Сучкова, как он показывает рукой в сторону, где они побросали немецкие автоматы, потому что использовать их боялись - как бы чего не вышло - как бы от начальства за это как Нагорному не влетело...".




"После этого я получил повестку о призыве в армию на 25 мая 1987 года и потому как меня решили послать в спецчасть, заменить меня было некем и вместо Фолюша мне пришлось ехать туда, куда меня решили призвать в военкомате – в учебный батальон между Львовом и польской границей. У меня была возможность воспользоваться отсрочкой т.к. я заканчивал своё училище, но осенью призываться мне не хотелось и я досрочно сдал экзамены и 25 мая отбыл на 2 года в свой в/городок располагавшийся в Яворовском районе и принять участие во встрече моих друзей-ветеранов которая состоялась 22 июня я конечно не смог. Я был очень расстроен потому что понимал, что через 2 года многих ветеранов мы уже не досчитаемся и что без моего участия ветеранам будет гораздо сложнее организовать поездки по местам боёв но сделать ничего не мог. И именно так оно всё и вышло. А 31-го мая 1989 г. мне в мой военный билет наконец-то внесли запись «уволен в запас» и я «вернулся на гражданку» и продолжил по крупицам восстанавливать историю 213 полка".

"...в начале 90-х годов я практически "отошёл от поисковых дел", после того как СШ г.п. Сопоцкина по финансовым и другим причинам прекратила приглашать ветеранов этого полка на ежегодные встречи. Да и сами ветераны почти все поумирали..."

"...найдя в Москве сына комиссара полка - кинодраматурга Валентина Константиновича Черных встретился с ним в «Доме кино», рассказал ему обо всём, что узнал о судьбе полка его отца и о самом комиссаре Черных, пригласил «на экскурсию» в Гродно, рассказал ему о том как «выполнил поставленную себе цель увековечить память своего отца Володя Яковлев установив на ДОТе (мемориальную) доску», рассказал, как свой гражданский долг памяти перед ветеранами полка его отца выполнил я сам, записав и опубликовав в интернете воспоминания ветеранов, предложил уважаемому кинодраматургу присоединиться к нам и как профессиональному и действующему киносценаристу, на основании имеющихся воспоминаний написать сценарий документального либо художественного фильма и со своей стороны таким образом выполнить свой сыновий и гражданский долг и таким образом увековечить память о своём отце и его полку. На что супруги Черных мне ответили, что они мечтают побывать снова в Гродно и хотели сделать это на 9 мая 2006 года, но т.к. это у них не получается - планируют сделать это в конце мая, либо летом в 2006-м году – как только это позволит им их работа во ВГИКе".

 
"18 май 2006. Год назад я встретился в московском Доме Кино с сыном комиссара 213 СП Черных Валентином Константиновичем и корреспонденткой "Правды" Ларисой Ягунковой и рассказал им о том, что мне в своё время поведали однополчане комиссара, в результате чего на 9 мая 2006 года Лариса Даутовна опубликовала в "Правде" статью, а сейчас готовит продолжение её к 22-му июня 2006 г.
Мне об этой статье любезно сообщили:
- моя бесценная московская помощница Юля, без которой я бы ничего в Москве не смог сделать, в том числе и найти сына комиссара полка,
- супруга В.К. Черных - Кожинова Людмила Александровна,
- и мой предшественник и "духовный отец" в нашем гродненском поисковом движении доцент ГрГУ В.А. Неделько.
А я уже в свою очередь сообщил в Гродно о том, что в "Правде" была опубликована эта статья:
- дочери и вдове ст. лейтенанта Вещунова,
- дочери лейтенанта Иванова - "Дорожкина", 
- дочери и самой вдове лейтенанта Павловского,
- бывшей создательнице и руководителю Сопоцкинской группы и школьного музея "Поиск-56" В.А. Ермошиной, получившей за свой труд орден Дружбы народов,
- миномётчику и разведчику Слеткову П.Я. в г. Котовск, Тамбовской области.
На очереди оповестить сыновей:
- командира полка Яковлева - Владимира Тимофеевича в Калуге,
- и командира 1-го батальона Смирнова - Владимира Геннадиевича в Петербурге,
- семью бойца роты связи Голикова В.Е. в Гродно
- и дочь ст.с-та Н.С. Нагорного в Харькове".


Вещунов рассказывал: "В Ивье 213-й полк пришёл в августе 1940 г. Казармы там были сырые, наспех сбитые из досок. Нацмены в озеро бросали ботинки... (хитрили - В.Б.). А Яворская жила в доме у местных евреев, возле казарм и костёла.

"В октябре 1940 г. Яворская, Фёдоров и майор Третьяков, с группой бойцов, поехали из Ивья в район д. Соничи (там потом жил Панченков и рядом был мост через канал и 2-я погранзастава, где служил Николаев - В.Б.), копать окопы и строить дзоты. Яворская поселилась в Соничах, в сельском доме на южной окраине деревни - в сторону канала (у меня есть фото его). У неё там был мед. пункт. На 7 ноября повора напились и сделали плохой обед, а Яворская проверяла обеды. Майор Третьяков спросил её: "А обед хороший"? Та ответила: "Хороший". А Третьяков попробовал и сказав: "Вот он, твой обед"! - сделал взыскание.

"24-25 декабря 1940 г. 213-й полк прибыл в Гродно, а 26 декабря Яворская уехала в отпуск в Ленинград, чтобы там Новый год встречать".

"На канале, в летнем лагере Яворская жила в 3-й палатке от края лагеря".

"В конце января 1941 г. у какого-то солдата в казарме 1-го батальона нашли: план Фолюша и компромат, где было написано, кого из командиров, где и как нужно уничтожить. После этого случая 2 с.р. перевели в казарму 1-го батальона во главе с ротным л-том Ивановым И.И.".

"Тося Белозерцева, Варя Федотова (сестра) - старшина Федотов бежал из плена, пришел в Гродно.
Жена заложила его немцам".

"ИСТОРИЯ 1-го батальона 213 сп
"В осеннем призыве было очень много нацменов (во 2-й стрелковой роте Костина - около 70 процентов). Боец Реутов послал домой письмо и снимок в "шлеме" - "богатырке" и со значком "Ворошиловский стрелок".
Ночью в Ивье узбек уронил ботинок в туалет и чтобы его не ругали - спер у другого. Тот - у третьего и пошло-поехало - эпидемия краж по всей казарме.
В ноябре 1940 г. старшина 2 стрелковой роты Я.П. Шелых ушёл в отпуск.
В начале декабря командиры 1 пулеметной и 2 стрелковой рот поехали в Гродно на курсы, которые были в здании против бара (видимо в казарме мотострелкового батальона возле Старого моста через Неман - куда был переведен с-т Омаров к Гиндину - В.Б.). Курсы длились весь декабрь.
За день до выхода из Ивья в Гродно в 1-й ср пропало 18 затворов. Искали весь день и только к концу дня выловили их из сортира - сработал саботажник какой-то.
Шелых уехал на комсомольскую конференцию.
Полк вышел из Ивья примерно 10 декабря 1940 г. Шёл побатальонно.
Ранним утром, еще до рассвета 16-24 декабря батальон со штабом полка (по словам Нагорного) двинулся в Гродно. Командиры ехали верхом, шли вместе с бойцами. Бойцы шли пешком, а больных и слабых везли на подводах. Шли ночью и днем. В деревнях отдыхали и проводили занятия. Минометчики (по словам Максименко и Нагорного) проводили учебные стрельбы. И так 3-5 суток (по разным сведениям). Был мороз, но без снега. Одежда от мороза слабо спасала. Бойцы сильно устали:
- на голове была продуваемая всеми ветрами буденновка - шлем,
- на груди - суконная гимнастерка,
- на плечах - шинель,
- на ногах - шаровары и ботинки (которые были теплее сапог) с обмотками.
На себе бойцы несли:
1) трехлинейку с примкнутым штыком (шли сонные колонной. Приклад был тяжелый и перевешивался вперед, а штык - назад и идущие сзади рисковали наткнуться на штыки впереди идущих по словам Голикова),
2) красный ранец из телячьей кожи (трофейные немецкие, еще с 1-й мировой войны),
3) 90 патронов, 4) 2 гранаты, 5) 2 подсумка, 6) НЗ на трое суток, 7) одеяло, 8) бритвенные принадлежности и т.п.
Комполка Яковлев шел вместе с 1-м б-ном, а с ним и его черный высокий конь с лысиной на лбу, но им Яковлев пользовался только в экстренных случаях.
Спать расквартировывались по хатам, на полу, на сене. Штаб полка шел с 1-м б-ном.
Утром 19-27 декабря 1-й батальон пришел в Фолюш и занял единственную 2-этажную казарму в городке, а 3-му батальону и клубу пришлось занять конюшни. На 1-м этаже разместились: 1 учебная рота и музвзвод.
На 2-м этаже - 1-я стрелковая рота л-та Иванова-Дорожкина, 2-я стрелковая рота Костина и библиотека.
В начале и в конце казармы стояли большие печи. В начале казармы, за печью, с правой стороны в козлах стояли винтовки.
В библиотеке проводили командирские занятия.
В конце декабря ударил сильный мороз.
Семья комбата Смирнова приехала в Гродно. На вокзале ее ждали 2 подводы с красноармейцами. Приехали в Фолюш и разместились в комсоставовском доме (где жил и комиссар Черных) на 2-м этаже. А семья замкомбата Лисицына - в соседнем здании, где была почта, но на 2-м этаже. Командир 1-й пульроты Семенов уехал в Москву на курсы "Выстрел".
31 декабря снега было немного, а мороз до -40 градусов. В Гродно приехала Рома Семенова-Барташ. Ее встретили Взоров и Цаплин.
Зимой командира 1 учебной роты Кузьменко сменил Кузьмичев.
Шелых приехал с комсомольской конференции и разместился на 2-м этаже казармы 1-го батальона.
В ночь с 8 на 9 мая 41 г. пошли в лагеря. Шел дождь".

История 3 батальона.
«По словам Вещунова, в конце декабря 1940 г. он вернулся из отпуска.
В полку были новобранцы с осеннего призыва. Условия службы были тяжелые и многие узбеки из осеннего призыва бросали свои ботинки в ближайшее озеро (где они порой продолжали плавать), чтобы не идти на занятия, а когда Вещунов спрашивал у них: «Где ботинки»? – отвечали: «Коробчил» (то есть «украли»).
Вещунов в Ивье подбирал людей для группы м-ра Третьякова.
21.12.1940 г. мл. л-т Портяной, нач.штаба 3-го б-на Фёдоров и еще пару человек в составе одной из двух групп, выехали из Ивья в Гродно, принимать казармы и хозяйство военного городка.
Утром 16.12.1940 г. после выборов в местные советы, прошедшие 15 декабря, 213-й полк двинулся в Гродно. Вещунов ехал верхом на здоровой рыжей кобыле Фёдорова (на которой тот ездил в финскую войну) Крупатке. Некоторые командиры шли вместе с бойцами.
Ком. полка м-р Яковлев любил ходить пешком, вместе с бойцами 1-го батальона, а рядом с ним шёл его высокий чёрный конь с лысиной на лбу. И бойцы удивлялись, как Яковлев, небольшого роста умудрялся залезать на него. Придя в Фолюш 3-й батальон занял одну из двух бывших конюшен, а во второй сделали клуб. Первые пару дней командиры ночевали вместе с бойцами».
Вещунов: «Перед войной (во второй половине декабря 1940 г. – В.Б.) наш 213-й с.п. прибыл из Ивья в Гродно. Все подразделения полка (кроме 2-го б-на и полковой школы – В.Б.) разместились в военном городке Фолюш.
Бардов: «По словам жены к-ра 8-й роты л-та Чудинова (учительницы), она с мужем приехала в Гродно 2.1.1941 г. и м-р Яковлев дал им 2-этажный дом в Фолюше, (рядом с комсоставским домом, клубом и казармой 3-го б-на) и сказал: «Вы, Чудинова, на 2-м этаже будете жить, а на 1-м – подучивать комсоставские семьи».

Перед первомайским парадом в полку прошел строевой смотр. На плацу городка, в Фолюше, сколотили деревянную трибуну, на которой размещался весь комсостав полка. Один солдат так хорошо маршировал, что Яковлев наградил его двухнедельным отпуском.
Уборщица, убиравшая магазин гробов, располагавшийся в Гродно по ул. Карла Маркса, нашла бумажку, на которой был нарисован план костёла и схема установки пулемётов. Она сообщила об этом военным и за 20 минут до парада, когда в частях ждали прибытия командарма Кузнецова, сняли с иезуитского костела 4 пулемета Максима, которые националисты принесли туда в гробах. По строю бойцов прокатилась волна с информацией об этом. Бойцы на параде шли в касках и сапогах, по 6 человек в шеренге. Первая шеренга с ППД, вторая с пулеметами Дегтярева, третья с СВТ и т.д. Везли полковую артиллерию.
2 мая полковую школу привели в Фолюш на концерт.
Вечером 3 мая, на закате солнца, офицерские семьи провожали полк в лагеря, играл полковой оркестр.

Майор Яковлев точно (хотя и скрипя зубами) выполнял предписания свыше. Например, полковую артиллерию и тяжелые минометы запрещалось вывозить на границу. И только 22 июня, Яковлев на свой страх и риск, за два часа до того, как немцы нарушили связь — нарушил приказ и вызвал из Фолюша бронеразведбатальон и свои артподразделения.
Отрабатывалась тактика ночной боеготовности. За последнюю мирную неделю полк дважды ночью поднимался по боевой тревоге, но оба раза по истечении 1-2 часов объявляли отбой.

По словам Гаврилина, в ночь с 8 на 9 мая полк был поднят по тревоге и походным порядком переброшен по мощеной дороге за местечко Сопоцкина. Шли сонные, с примкнутыми (4-гранными) штыками (для которых нет ножен к трехлинейкам - В.Б.), рискуя наткнуться на перевешивавшийся назад штык впереди идущего. Пришли под утро. Было холодно и еще не сошел снежок. И разбили палаточный лагерь".

1. В Гоже из крайнего левого дома (если двигаться от переправы - В.Б.) к полку присоединился партработник. Подошел к комполка Яковлеву, переговорил с ним и дальше шел вместе с полком. Участвовал при ликвидации немецкого батальона связи и артдивизиона. Последний раз его видел Нагорный где-то за Поречьем. Тогда Нагорный получил приказ вернуться на канал и больше партработника не видел. 
2) Когда полк переправился через Неман - в районе Гожи был дан приказ сбросить с себя все лишнее. И тогда жена л-та Чудинова бросила в воду недалеко от берега все свои вещи, а солдаты стали бросать на землю свои (трофейные, еще с 1-й мировой войны) ранцы из телячей кожи. А л-т Кармилицын видимо там бросил (или отдал местным жителям) свой новенький велосипед.
Нагорный бросил свой ранец во двор, где жил тот партработник.
В ранце были: 1) тетрадь со стихами, 2) значок "Активист-радиолюбитель 2-й степени" (он давался инструкторам), 3) аттестат об окончании 7-й ...нской средней школы, 5-го выпуска.
Кроме того, Нагорный передал жене того партработника письмо к своим родным, написанное им ранее, в котором он писал, что они стояли до конца и сам он слегка ранен. У той женщины были дети, лет пяти. Нагорный попросил ее, когда все это кончится, переслать его письмо его родным, если сам он погибнет".

"Яковлев, после разгрома немецкого артдивизиона, послал Нагорного и Кокорева в тыл за раненными. И они сдали свои документы (красноармейские книжки и комсомольские билеты начальнику спецчасти Селиверстову, который знамя на себе выносил) и вернулись на канал, к деревне Новоселки. Прятались в доте, который он мне показывал".
Категория: Прочие воспоминания | Добавил: Admin (18.01.2015)
Просмотров: 1224 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Cайт визуально адаптирован под браузер
Mozilla Firefox скачать/download
В остальных браузерах сайт может отображаться некорректно!
(IE, Opera, Google Chrome и др.)
Рекомендуется установить дополнение uBlock, добавить

В связи с изменением адресации ресурса ОБД-мемориал большинство ссылок не работают. Проводится работа по обновлению ссылок.
Основные источники
ОБД Мемориал Подвиг Народа
Друзья сайта
Песни сайта
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа