1942 год. В Киеве, который остался далеко за линией фронта и где люди разучились улыбаться, где их подстерегают нужда, голод и комендантский час, звучит имя партизана Калашникова, который своими действиями держал оккупационную власть в постоянном напряжении. Неизвестные «народные мстители» вели себя дерзко, после совершения диверсий или терактов оставляли записки, где указывали, что они принадлежат к «партизанскому отряду Калашникова», или сами называли себя «партизаном Калашниковым». Был ли он реальным человек или это какой-то обобщенный образ партизана-подпольщика? Вот что есть в документах Центрального государственного архива общественных объединений Украины.

В конце июня 1941 года в доме Софии Прокудовой, на окраине Киева, несколько неожиданно для хозяйки снял комнату невысокий мужчина, по виду лет сорока пяти.
Дмитрий Иванович Соболев — квартирантом был именно он. Настоящую фамилию Сухоруков сменил на Соболев в 1919 г. при назначении на должность разведчика особого отдела 7-й стрелковой дивизии РККА. В то время был у него и оперативный псевдоним — «Калашников». На оперативной работе находился на разных должностях, последняя из них — начальник отделения УНКГБ Хабаровского края. В 1938 г. был необоснованно арестован, затем освобожден. С началом немецко-советской войны возникла необходимость в большом количестве опытных разведчиков, однако большинство из них были репрессированы еще до войны. У Д. Соболева был достаточный опыт агентурной деятельности в условиях подполья, он владел техникой конспирации, был осведомлен с условиями работы в Украине и потому уже в конце июня 1941 г. был направлен в Киев для участия в развертывании нелегальной резидентуры на случай оккупации города немцами. Перед ним была поставлена задача обустроиться, подобрать квартиру, легализироваться и изучать обстановку.

Со временем дом Прокудовых, в котором поселился Дмитрий Соболев, стал конспиративной квартирой советской резидентуры. В доме были свои знаки предупреждения об опасности: если все хорошо, то на окнах вывешивали занавески с лиловыми бантами, если плохо — с красными розами. Из дома Д. Соболев выходил не на улицу, а через забор — в овраг. Когда выпадал снег, было хуже, но Дмитрий носил немецкие сапоги и специально оставлял следы возле ворот для того, чтобы спровоцировать соседские сплетни о том, что муж Софии на фронте, а к ней немцы ходят. Однажды Софии поручили выполнить сложное и рискованное задание — через знакомого паспортиста из управы достать чистые бланки 20 паспортов с печатями. Она удачно с этим справилась. Ее 11-летний сын Казик также участвовал в деятельности подпольщиков: разносил записки, оружие под видом цветов и картофеля, знал пароли и явки.

Операции, которые планировал и осуществлял Д. Соболев, быстро становились известными, обрастали легендами.  Он непосредственно участвовал в организации диверсий в мастерских по ремонту авиамоторов. Вместе со своими соратниками осуществлял нападения на немецкие финансовые учреждения с целью изъятия денег и направления их на нужды партизанских отрядов, а также чекистского и партийного подполья, организовал поджог немецкого продовольственного склада, доставал и переправлял оружие партизанским формированиям, участвовал в уничтожении двух эшелонов противника. Именно после таких «акций» по городу разлетелись слухи о «партизане Калашникове». Они распространялись с такой скоростью, что даже дошли до руководства Украинского штаба партизанского движения. Однако постепенно в деятельности подпольной группы Д. Соболева начали накапливаться проблемы: отсутствие связи с центром, радист оказался предателем, радиостанцию из явочной квартиры гестапо изъяло, резидент арестован, финансовые возможности ограничены. В таких условиях Дмитрий Иванович вынужден был рассчитывать только на себя, свой ум и талант, самостоятельно принимать стратегические решения, планировать операции, от участия в которых он тоже не мог отказаться Подпольщики, входившие в состав боевых групп, которыми руководил Д. Соболев, всегда с уважением относились к своему командиру. Они знали его как умелого соратника по борьбе, разделявшего с ними все риски и тяготы работы в подполье. Одним из доказательств эффективной разведдеятельности Дмитрия Соболева, бесспорно, можно считать сбор и проверку информации о немецкой агентуре и внесение ее в знаменитую «тетрадь Максима» (лейтенант госбезопасности Иван Данилович Кудря, общеизвестный как резидент НКВД УССР «Максим» находился в оккупированном Киеве в 1941—1942 гг. В июле 1942 г. он был захвачен гестаповцами и погиб в нацистских застенках вместе с членами своей группы — Раисой Окипной и Евгенией Бремер. Летом 1942 г., за несколько дней до своего ареста, предусмотрительный Иван Кудря передал на хранение пакет с документами Марии Сушко — бывшей сотруднице НКВД УССР, члену своей подпольной группы. А она со временем передала пакет Д. Соболеву, который фактически стал заместителем «Максима» после его ареста 5 июля 1942 г.). На обложке тетради рукой Дмитрия Соболева сделана надпись: «Завербованы и переброшены в СССР немцами». С. Прокудова вспоминала, что Д. Соболев работал над какими-то материалами «по линии НКВД» несколько ночей. Дмитрий Иванович пересмотрел записи И. Кудри и дополнил их. Это были учетные списки лиц, завербованных немецким разведывательным пунктом в Киеве для подготовки и заброса их на территорию СССР в качестве агентов-разведчиков, списки лиц, за которыми были замечены антисоветские проявления во время немецкой оккупации, списки лиц,  служивших в украинской полиции, агентуры полиции и гестапо (СД).

Дмитрий Соболев погиб 4 февраля 1943 года во время боевой операции. После его гибели руководство боевой группой взял на себя Георгий Николаевич Дудкин («Жорж»). Подпольщики продолжали совершать диверсии и террористические акты...

А судьба семьи Прокудовых сложилась так. София Прокудова и ее сын Казик (Казимир Гапоненко) были арестованы гестапо 19 ноября 1942 г. София три месяца провела в Сирецком концлагере, затем ее отправили в Германию. По дороге она сбежала с поезда и скрывалась до прихода советской армии. Вернулась в Киев, где после войны работала на кондитерской фабрике имени К. Маркса. Была признана участницей партизанского движения, награждена медалью «Партизан Великой Отечественной войны». Ее 11-летний сын Казимир погиб в нацистских застенках.

Из протокола допроса Ивана Васильевича Анисимова от 21.08.1943 г. (печатается на языке оригинала): «Анисимов Иван Васильевич, 1909 г. рождения, уроженец г. Пирятин, Полтавской области, украинец, член ВКП(б) с 1938 г., образование — военное училище. До войны 184 полк, начальник полковой школы, звание капитан.

[...] В декабре 1942 г. мы через Печенева сожгли гараж дивизии «СС», в феврале 1943 г. сожгли авто-ремонтную мастерскую на ул. Кузнечной. Убили трех офицеров, документы которых находятся у Дудкина.

[...] О Соболеве. Соболев как организатор и руководитель группы являлся авторитетным человеком среди нас. Он много предупреждал нас о конспирации, не вводить в состав группы новых людей, особенно после того, когда его радист [...] работал в пользу гестапо и выдал всю группу.

В ноябре 1942 г. однажды вечером радист с двумя неизвестными встретил Печенева, который наблюдал за работой группы при выпуске листовок — подошел к Печеневу, поздоровался и неизвестные взяли Печенева под руки, однако он вырвался и забежал во двор. Эти неизвестные пришли с четырьмя гестаповцами к квартире Печенева и вызвали через мальчика Жоржа Дудкина, скомандовали ему «руки вверх, сдать оружие». Дудкин отдал один пистолет и его этим пистолетом ударили в лицо. Падая Дудкин вынул второй пистолет и наповал застрелил гестаповца. После выстрела Печенев бросил две гранаты и убил еще двух гестаповцев. После этого Дудкин и Печенев заскочили к Соболеву и ушли: Соболев и Дудкин на другие квартиры на Сталинку — Мало-Китаевская улица, Печенев же скрывался четыре дня в лесу, а потом пришел и поселился с Соболевым. Родителей Печенева после этого немцы сожгли, сожгли также и квартиру Соболева, забрав стеклограф. При Соболеве были выпущены листовки в июне 1942 г. и к Новому году 1943 г. В июне — обращение к женщинам и молодежи о выезде в Германию; к Новому году — поздравление в связи с успешным наступлением Красной Армии.

[...] О Дудкине. Дудкин один из самых смелых и решительных людей организации. После смерти Соболева мы ему советовали законспирироваться, однако он заявил «я не буду сидеть сложа руки». Дудкин убил 3-х офицеров и одного генерала.

[...] В июне м-це Дудкин, идя по Киеву, по Шевченковскому бульвару встретил автомашину, которая остановилась на ходу перед ним. Он обратил внимание. Из машины вышла связная группы Ната, за ней гестаповцы, которым она заявила «вот он». Жорж выхватил «ТТ» и убил одного, стал удирать, но по нему дали очередь из автомата и ранили в руку. В настоящее время о судьбе Жоржа неизвестно, так как посланные связные его не нашли» [...]».

Из сообщения Вадима Стембковского от 9 августа 1943 г. (печатается на языке оригинала):

«Стембковский Вадим Иосифович, 1917 г. рождения, уроженец г. Томска, украинец, член ВЛКСМ с 1935 г., до войны работал электромастером на Киевской 1-й обувной фабрике.

[...] Нашей группой было проведено очень много экспроприаций, где мы отнимали деньги из районных, а также и внутреннего банка г. Киева.

[...] Экспроприации проведены были также и в многих немецких фирмах и пригородных хозяйствах немцев. Были нами проведены также и террористические акты по отношению к тайным врагам гестапо, старостам ближайших сел и пр.

[...] Взрыв моста мы готовили к 23 февраля 1943 г., но к этому сроку осуществить его не удалось, ибо 4 февраля Соболев погиб в банке, а пароль к толу был только у него.

[...] Взрыв моста был назначен на 20 апреля 1943 г. Мы пять человек Антон Печенев, Угольков, Анисимов, Алексеев и достав преждевременно липовый пропуск на мост для Тосика [Печенева], замаскировали тол картошкой и хлебом, пошли для выполнения задачи. Но выполнить на этот раз не удалось, мы ни с чем вернулись обратно. Именно на месте предполагаемого взрыва работала группа немцев. Взрыв отложили на несколько дней. И 23 апреля 1943 г. при следующей попытке нам благополучно удалось пронести и заложить ВВ.

Все ребята быстро сели и уехали на мимо идущем поезде, а я остался, вложил заряды, подвел шнур с капсюлями, поджег и начал отходить по направлению к Дарнице. Потом на с. Осокорки, где переправился через Днепр и пошел на одну из наших квартир на Б. Шевченко[...]. Отсюда меня подобрала машина, которая участников взрыва вместе с семьями доставила в Вышгород [...]».

Виктор ТИХОМИРОВ, ведущий научный сотрудник Центрального государственного архива общественных объединений Украины.