Патык Григорий Васильевич 13.03.1915 г.р., Украинская ССР, Днепропетровская обл., с.Васильевское (Васильевка).
Образование 7 классов. В РККА с 10.09.1937 г. Окончил Харьковское артиллерийское училище.
И из приказа видно, что служил в артиллерии.



Выжил.




"Капитан Каплун, кадровый офицер, был работником штаба одного из соединений Красной Армии и участвовал в боях с самого начала войны. Так же, как и я, он испытывал всю горечь и все трудности отступления.
…Кровопролитный бой за местечко Зельва. Ночь в лесу западнее Слонима. Короткая летняя ночь. Не успели отдохнуть — уже светает. И подкрепиться не могли, потому что никаких запасов не было. Даже воды не нашлось, чтобы напиться вволю. А на утро оказалось, что гитлеровцы окружили лес превосходящими силами: танки, пушки, минометы против изнемогающих от усталости и жажды советских солдат.
Уверенные в своем численном и техническом перевесе, фашисты предлагают сдаваться. Радиорупоры ревут на опушках: «Вы окружены. Выходите из лесу в сторону города группами в организованном порядке с белыми флагами. Кто не выйдет…» — и угрозы ослушникам, и обещание милостей тем, кто сдастся.
Каплун и капитан Кабанов — офицер того же соединения — сформировали ударный отряд, равный примерно роте, и двинули его на прорыв. Но сильный огонь заставил бойцов откатиться обратно. Весь день прошел в таких же безуспешных попытках. А фашисты грозили, что завтра танки будут прочесывать лес, и разведка подтвердила: немецкие машины уже подходят со стороны Слонима.
Вечерело. Надо было во что бы то ни стало воспользоваться ночными часами, чтобы вырваться из мешка. Каплун еще засветло подобрал группу в сорок человек и, как только стало темно, повел ее по опушке, внимательно наблюдая за осветительными ракетами, взвивавшимися над немецкими постами. Впереди двигался парный дозор, остальные — по одному за командиром. Ночь была лунная, но, пробираясь межой среди густой ржи, группа некоторое время оставалась незамеченной. И вдруг — ракета прямо перед дозорными. В упор ударил тяжелый немецкий пулемет, заработали автоматы. Вероятно, враги стреляли наугад, но дозорные ответными выстрелами обнаружили себя. Огонь усилился — и теперь уже с двух сторон. Вступать в бой нельзя: надо было уходить, отходить, скрыться от полевых караулов, на которые наткнулась группа. Громко выкрикнул Каплун короткие слова команды:
— Прекратите огонь! Дозоры назад! Ползком за мной!
И, приняв левее немецких караулов, все по той же густой ржи спустился через несколько минут в небольшую балочку.
Трассирующие пули, посвистывая над головами, сбивали колосья; где-то заурчали машины. А люди ползли, не чувствуя усталости, не думая о полученных ранах.
Стрельба осталась позади. Рожь неожиданно кончилась, открылась шоссейная дорога и на ней — пять тяжелых, словно вросших в землю, танков. Первой мыслью было: «Дальше не пройти!» — и все, не ожидая приказа, замерли. Но потом другое пришло в голову: почему стоят эти стальные чудовища, как черные гробы, когда рядом стреляют? Бойцы зашептали.
— Они, наверно, горелые!
— Подбитые!
— Тут бой был.
Моментально поднялись и с оружием наперевес пошли прямо к танкам. В самом деле: наш «КВ» безмолвно стоял, обернувшись орудием к Слониму, а против него — метрах в десяти один от другого — четыре немецких танка. Тут их настигла смерть.
В тени танка, укрывшись и от вражеских глаз, и от случайных пуль, провели поверку и недосчитались нескольких человек. Должно быть, убиты.
Задерживаться было нельзя. Пользуясь тем, — что враги потеряли их из виду, чувствуя, что вырвались из кольца, люди не шли, а почти бежали под бледнеющей луной навстречу занимавшемуся рассвету. Потом, спрятавшись в кустах, видели немецкие танки, двигавшиеся, очевидно на проческу только что покинутого группой леса.
Потом по болотам и трущобам, избегая населенных мест, группа прошла на восток более четырехсот километров.
Степан Павлович Каплун тяжело заболел. Сначала перемогался, а потом, километров за пятьдесят до Минска, около станции Негорелое — на старой границе, слег окончательно. Группа двинулась дальше, и только два бойца из тех, кто в памятную ночь выходил с ним из окружения под Слонимом, не захотели оставить командира. Без преувеличения можно сказать, что они спасли ему жизнь. Более двух недель пролежал он в незнакомом лесу, летнее обмундирование и кое-как построенный шалашик плохо защищали от непогоды, никаких запасов не было. А эсэсовцы то и дело прочесывали эту местность, разыскивая скрывающихся красноармейцев. Каждую ночь бойцы выходили на разведку, приносили вести о том, что делается на свете.
Степан Павлович начал выздоравливать, выходить из своего убежища и однажды встретился с такими же лесными жителями, как и он сам, — группой военнослужащих, возглавляемой лейтенантом Садовским и младшим лейтенантом Патыком. Их было более десятка и они, двигаясь на восток, тоже задержались здесь, в лесу, на островке среди труднопроходимого болота, чтобы подлечить раненых товарищей. Мысль о том, что они должны вернуться в армию, должны продолжить борьбу с фашистами, все время не покидала их. Каплун посоветовал идти не на восток, а на юг. Оттуда непрерывно доносилась далекая канонада, и среди крестьян ходили упорные слухи, что Буденный прорвал фронт и ведет бои в направлении Пинских болот.
Предложение было принято и в конце августа обе группы, объединившись под командой Каплуна, двинулись на юг, ориентиром служила старая польская граница.
Более двухсот километров прошли они в непрерывных боях с немцами и полицаями. В районе Орликовских лесов (Бобруйская область) услышали, что где-то здесь держится отряд секретаря Краснослободского райкома Жуковского. Крестьяне охотно говорили о партизанах, но когда Каплун пытался выспрашивать, как же найти их, оказывалось, что никто не знает, где они, или, может быть, не хочет сказать незнакомым людям.
— Там где-то, в лесу. Адреса они никому не давали, в селах не появляются; только по слухам и знаем.
Похвальная осторожность! Но Степану Павловичу надо было во что бы то ни стало преодолеть ее, выведать этот никому не известный адрес. Он решил обратиться к леснику, жившему в одинокой сторожке среди непролазной чащи. Однако и лесник уперся.
— Не знаю. Не видел. Не мое дело следить за партизанами — у меня и другой работы хватает.
Три вечера Каплун и Патык вели переговоры с молчаливым и упрямым полищуком, и неизвестно, чего добились бы, если бы не проговорился сынишка лесника....
Партизанили до ноября, а потом, после большой облавы, Жуковский с основным ядром отряда ушел под Минск искать связи, но, чтобы не терять связей и в этих местах, а также продолжать подготовку к массовому партизанскому движению, он дал задание части партизан перейти на легальное положение. Степан Павлович получил задачу легализоваться в Бучатине. Село большое, хороший актив, надо его возглавить, развернуть работу, восстановить связи...
Патык, исполнявший у нас обязанности начальника штаба, отмечал в общей тетради участие каждого в той или иной операции. У меня в планшете, с которым я не расставался, хранилась такая же тетрадь. В Москву сообщали весь состав группы, участвовавшей в диверсии...
...Большинство бойцов, составлявших отряд, пришли к нам вместе с Каплуном. Для меня они были новыми людьми и я с каждым днем, с каждым новым делом все больше убеждался, что это ребята смелые, выносливые, упорные. Работали они самоотверженно и напряженно, не обращая внимания ни на усталость, ни на болезни. Анищенко, например, во время одной из операций свалился от жары и переутомления, не мог идти, кровь лилась у него из ушей и из носа, — бойцы принесли его в лагерь на плащ-палатке....
...Многие товарищи, сделавшиеся впоследствии большими командирами, руководителями партизанского движения или просто опытными подрывниками, прошли нашу школу. Таковы: Каплун и Анищенко Александр, командовавшие потом бригадами, Гусев — начштаба соединения, Кирилл Гончарук — начштаба бригады, командиры отрядов — Гриша Патык, Сивуха, Парахин, Семенюков, Булат Даулетканов и другие. Надо сказать, что у нас, партизан, был тогда очень хороший, хотя нигде и не записанный закон: выдвигать на командные должности только тех, кто непосредственно участвовал в боевых операциях, в подрыве вражеских эшелонов...
...Это было в двадцатых числах августа. Дни стояли ясные, и теплые, темные ночи новолуния помогали нашей тайной работе. Две группы под командой Анищенко и Патыка были посланы в рейд на железные дороги западнее Барановичского узла. В лагере они получили точное задание и взрывчатку. Анищенко для своей группы — четыре рапиды, Патык — три. Рапидой мы называли пятикилограммовый заряд, предназначенный для одного эшелона. Это слово перешло к нам из лексикона испанских республиканцев (у нас были участники боев в Испании).
Обе группы вышли вместе. Около станции Лесьна (на линии Брест — Барановичи) Анищенко со своими пятью бойцами остановился, а Патык, договорившись с ним о месте встречи и о совместном возвращении, двинулся дальше на север, к линии Слоним — Барановичи. Не успел он и полкилометра отойти, как сзади полыхнуло над лесом высокое яркое зарево и глухо раскатился взрыв: Анищенко начал работу.
Под утро Патык добрался до линии и некоторое время выжидал, спрятавшись со своей группой метрах в пятидесяти от полотна. Было темно. Тоненький серпик луны зашел около трех часов, и теперь на темном фоне неба выделялись еще более темные деревья, железнодорожные будки, редкие группы патрульных.
Сначала два поезда прошумели по дороге с востока на запад. Эти «обратные» эшелоны мы тогда не трогали, сосредоточив все свои силы на тех составах, которые идут из Германии и везут на фронт оружие, питание и резервы.
Наконец зашумело и с западной стороны — идет! Партизаны научились на далеком расстоянии в ночной тишине не только слышать приближение поезда, но даже на слух определять, тяжело ли он нагружен. И огонь паровоза в ночной темноте виден издалека.
Подрывники приготовились. Выбрали неглубокую выемку… Надо сказать, что это только для красного словца говорят про все взорванные поезда, будто бы их спускают под откос. Может быть, оно и эффектно взорвать эшелон на высокой насыпи, но ведь, падая с насыпи, он сам очищает место, облегчая этим ремонт пути. Гораздо выгоднее рвать поезда в выемках: тогда обломки загромождают и оба кювета, и полотно.
Патык и Семенюков — вместе — заложили первую рапиду, и вся группа отошла метров на пятьдесят. Ждали, вытянувшись на земле во весь рост, готовые сразу исчезнуть в придорожных перелесках. Эти последние минуты отличаются особым напряжением. Как бы ни был опытен подрывник, нервы его натягиваются до последней степени. Кругом еще темно, все молчит, только поезд грохочет, приближаясь к месту своей неминуемой гибели. Кажется, что он двигается слишком медленно. Ползет… ползет… Скорее! Скорее!
И наконец — яркая вспышка вырывает из темноты край железнодорожной выемки, очертания паровоза. Эта вспышка ослепляет подрывников. А следом за ней, словно оглушительный вздох, раздается взрыв, потом — треск, лязг, визг, какие-то крики… Ждать больше нечего, темнота проснулась, забегали патрульные, блокпосты, расположенные вдоль всей линии, наугад открыли огонь.
Партизаны уходят, их путь лежит на запад. Но рассвет уже недалеко. Утро застает группу километра за три от места взрыва. Останавливаются. Лес вокруг, как назло, реденький и мелкий. Скорее, это даже не лес, а какие-то кустарники, перелески. Приходится финками срезать несколько елочек и воткнуть их среди кустов. В этом, самодельном укрытии и располагаются партизаны на отдых...
...Двигаясь снова на запад, к Слониму, группа Патыка почти всю ночь употребила на то, чтобы обойти лесами станцию Альбертин. Дневной отдых в лесу оказался на этот раз гораздо спокойнее, но зато продукты все вышли — нечего было есть и даже воды не было.
Семенюков просился:
— Разреши — схожу в деревню, и хлеба принесу, и воды налью.
— Нельзя, — ответил Патык.
Во время операций у нас строго запрещалось появляться в деревнях, да и после операций можно было заходить далеко не в каждую. Обычно вся экспедиция заранее подробнейшем образом размечалась по карте, и командир группы придерживался этого плана. Так было и сейчас: несмотря на то, что целый день бойцы оставались без дела и целый день голодали, несмотря на то, что у него самого сосало под ложечкой, Патык никому не разрешил покинуть место стоянки....
...Той же ночью группа дошла до железной дороги Брест — Барановичи и благополучно перебралась через нее, хотя к западу от этого места фашисты, взбудораженные диверсией Анищенко, все еще шумели: пускали в ночное небо ракеты и палили по кустам из автоматов.
В лесу Патык развернул карту, накрылся с головой плащ-палаткой и, светя себе фонариком, сориентировался: надо было идти на соединение с Анищенко. Он взял направление по компасу и повел группу по непроглядно темному лесу...
...Руководимое Центральным Комитетом Коммунистической партии Белоруссии, партизанское движение развернулось очень широко, охватив всю территорию республики. Мы видели это на каждом шагу, почти в каждом районе встречаясь с отрядами и группами народных мстителей. Ведь на Лукомльском озере, еще до организации Гурецкого отряда, действовали группы капитана Черкасова, старшего лейтенанта Смирнова, младшего лейтенанта Немова. Потом — параллельно с нами — в других районах многочисленные группы и партизаны-одиночки не давали врагам покоя. Уходя в Западную Белоруссию, мы знали, что на нашем месте остаются отряды Заслонова, Кузина, Воронова и других. Во время перехода мы тоже не раз встречались с народными мстителями. Около Червоного озера находились отряды Комарова и Козлова. Тут же к нам присоединились Каплун и Лагун со своими людьми. Они перешли из Орликовских лесов. А до них в этих лесах оперировал Жуковский, погибший в 1941 году. Из остатков его отряда возникла группа Васильева, разросшаяся позднее до бригады. И, наконец, на Выгоновском озере мы установили контакт более чем с десятью отрядами партизан, среди которых были и крупные: имени Щорса, имени Ворошилова, имени Чапаева, имени Димитрова, «Советская Белоруссия» и т. д.
Они были разбросаны по всей Западной Белоруссии: в Беловежской пуще, под Слонимом, Пинском, Брестом, около Барановичей, под Гродно. Большую работу вел Брестский подпольный обком партии. Многие отряды западного Полесья были связаны с ним, получали от него руководящие указания, снабжались оружием и медикаментами. Мы часто встречались с бойцами этих отрядов, а иногда и операции проводили вместе. Они, видя наши автоматы 1942 года и зная, что мы снабжаемся взрывчаткой и имеем связь с Большой землей, считали нас десантниками...".

Из книги А.П. Бринского "По ту сторону сторону фронта".

Каплун Степан Павлович 1905 г.р.,  Подольская обл., Паланецкий р-н, дер. Пшинка. ПНО-1, 13 СД, капитан. Умер в 1966 г.

На базе Диверсионного отряда Г.М. Линькова - И.Н. Банова, действовавшего в Белоруссии и северо-западной Украине, было создано 4 оперативных центра. Один из них, «Брук», предложили возглавить А.П. Бринскому. Другие центры возглавили: «Черный» - Иван Николаевич Банов, «Галицкий» - В.П. Пелих, «Льдов» - Г.М. Линьков.

"Помнится, первое, что бросалось в глаза в отряде Антона Петровича Бринского, — большое количество командиров Красной Армии, занимавших командные посты.
У него воевали капитан Каплун, знакомый мне по рассказам Коржа, капитан Гончарук, лейтенант Анищенко, лейтенанты Гусев, Парахин, Патык и другие....
Порадовал Григорий Патык. Находясь под Брестом, он сумел раздобыть немецкий план города с точным указанием размещения воинских частей, учреждений, складов и даже контрольно-пропускных пунктов....
Наши силы к тому времени распределялись примерно так: Григорий Патык, оставшийся под Брестом, уже соединился с нашими наступавшими войсками и вышел из подчинения штаба...
Порой дают знать о себе Петр Истратов — мастер цеха на одном из московских заводов, Митя Гальченко — сталевар в Запорожье, Григорий Патык, обосновавшийся на Украине...".
Черный Иван. Данные достоверны. 1968 г.



Место рождения: Украинская ССР, Днепропетровская обл., Перещепинский (ныне Новомосковский) р-н, с. Васильевка.
Награжден орденом "Красное Знамя" в 1944 г.


А. Лазаренко (второй слева) с сослуживцами. 1944 г. Возможно, на этом фото есть и Патык Г.В., вероятно, - крайний справа так как у него и Лазаренко ордена (у Патыка Красного знамени, а у Лазаренко Красной звезды, полученный в 1943 г.) на левой стороне груди по довоенным правилам.
Весьма возможно что Патык Г.В. и Лазаренко А.И. в одно время в 1944-1945 гг. учились на разведкурсах.
Лазаренко Александр Иванович (1922—2004) — советский деятель спецслужб, генерал-майор госбезопасности. С 1940 года после окончания Омского пехотного училища служил в РККА. С 1941 года участник Великой Отечественной войны, командовал взводом, ротой и батальоном на Калининском фронте. С 1942 года начальник разведки стрелковой дивизии. С 1944 года после окончания Высшей разведывательной школы Генерального штаба РККА, сотрудник аппарата военного атташе при Посольстве СССР в Аргентине.


Капитан (майор) Патык Григорий Васильевич 2257 ГАП, награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» 09.05.1946 г.


Патык Иван Васильевич, 1911(2) г.р., родом из Днепропетровской области, село Васильевка Перещепинского района.
"Я разыскиваю любую информацию о своём деде, без вести пропавшем в конце войны. К сожалению, сведений о нем очень мало, практически нет, так уж вышло.
Дед, Патык Иван Васильевич, 1911 года рождения, родом из Днепропетровской области, село Васильевка Перещепинского района (теперь это Новомосковский р-н). Перед началом войны дед окончил военное училище (какое именно – не знаю, т.к. об этом мне уже рассказывала мама) и сразу же его призвали в армию. Когда началась ВОВ, дед командовал каким-то военным подразделением на Днепропетровщине. Были разбиты немцами и с несколькими уцелевшими бойцами скрывались в лесу. Потом попали в плен. Немцы, покидая наши края, деда забрали в Германию, вместе с женой и сыном (жена - Патык, девичья фамилия Новохатняя) Анна Никифоровна - 1914 года рождения, сын - Патык Георгий Иванович - 1937 года рождения. Отец мой мог бы много чего рассказать о нем, но, к сожалению, отец умер еще в 2003 году.
Дед пропал без вести в 1945 году, после освобождения его из концлагеря (в районе города Дрезден), где он находился с семьей. Отец рассказывал, что в лагере были французы, англичане, югославы и немцы. Когда освобождали лагерь, отец и другие дети прятались в катакомбах Дрезденской галереи. Дед был арестован НКВД и после этого никто не знает о его судьбе. Сохранилось единственное фото. Это, вроде бы, 1939 год, проходил службу в РККА.
Нашелся черновик письма, папа, когда еще был жив, писал в Гос.архив г.Дрезден. И там вот написан год рождения деда - 1912. Был и брат у деда, Григорий Васильевич, военный, только старший или младший, не могу сказать точно. Но он после войны остался жив и проживал с семьей на Донбассе.
С уважением, Лазебник Лилия Георгиевна г.Днепропетровск.


ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Cайт визуально адаптирован под браузер
Mozilla Firefox скачать/download
В остальных браузерах сайт может отображаться некорректно!
(IE, Opera, Google Chrome и др.)
Рекомендуется установить дополнение uBlock, добавить

В связи с изменением адресации ресурса ОБД-мемориал большинство ссылок не работают. Проводится работа по обновлению ссылок.
Основные источники
ОБД Мемориал Подвиг Народа
Друзья сайта
Песни сайта
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа