В историю партизанского движения в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны золотыми буквами вписаны боевые действия в 1941-1942 годах партизанского отряда и партизанской бригады, которыми командовал Николай Михайлович Никитин.
О боевых действиях этих формирований писалось в сборнике статей «Народные мстители», вышедшем еще в годы войны (1942). Их высоко оценил начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин. В 1972 году в Москве вышла книга Николая Матвеева о минском подполье «Пароль — «Брусника». В ней есть такие строки: «Одним из таких отрядов (партизанских отрядов, созданных с минским подпольем, — Э.И.), пользующихся большой популярностью, был отряд капитана Николая Никитина, с которым вначале была связана Мария Осипова».
Еще не так давно самым авторитетным изданием по истории партизанского движения в Белоруссии, кроме энциклопедий, была книга «Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны» в трех томах (Мн., 1983-1985). В первом томе этого издания на многих страницах раскрывается боевая деятельности Н.М. Никитина и «никитинцев».

Что нам известно о Н.М. Никитине? К сожалению, очень и очень мало. О нем нет никаких, хотя бы кратких биографических справок ни в 12-томной «Беларускай Савецкай Энцыклапедыi», ни в новой 18-томной «Беларускай Энцыклапедыi», ни в 6-томной «Энцыклапедыi гiсторыi Беларусi». Исключение составили только справочник «Минск — город-герой» (Мн., 1976), указавший неточную дату смерти Николая Михайловича, и энциклопедия «Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне. 1941–1945» (Мн., 1990), которая уделила Н.М. Никитину... аж пятнадцать строк.
Автор этих строк использовал малоизвестные и неизвестные материалы о жизни и деятельности этого человека, который воплотил в себе героизм и трагедию советского народа в годы Великой Отечественной войны. Речь идет о фондах Национального архива Республики Беларусь и Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны, а также воспоминания людей, близко знавших комбрига Н.М. Никитина.
Николай Михайлович Никитин родился 24 декабря 1907 года в городе Сморгонь Гродненской области в семье рабочего. Кроме него, у родителей было еще семь сыновей.
Во время первой мировой войны в 1915 году, семья переехала в город Минск, где отец работал на железной дороге грузчиком. Затем семья переехала в Самару. В 1920 году, после смерти отца, семья очутилась в очень тяжелом материальном положении, и тринадцатилетний Николай должен был самостоятельно искать себе пропитание. Осенью 1920 года с группой беспризорных он был подобран чекистами и направлен в один из детдомов Москвы, в котором находился до 1922 года.
В 1922 году Николай Никитин вступил добровольцем в Красную Армию, где стал воспитанником музыкальной команды 37-го кавалерийского полка. Через четыре года он демобилизовался из армии и поступил в школу ФЗО металлистов. После ее окончания Никитин был направлен на завод «Коммунар», который впоследствии был переименован в завод им.Кирова.[1]
Еще в армии Николай Никитин стал коммунистом, а на заводе стал партийным активистом, возглавлял кружки Осоавиахима. Одно время он был ответственным секретарем Высшего совета физической культуры БССР (ВСФК).
В 1931 году по спецнабору Никитин был зачислен курсантом Орловского бронетанкового училища. После окончания этого училища он получил звание старшего лейтенанта.
Для продолжения службы Николай Михайлович был направлен в Киевский военный округ. С 1932 по 1934 год он командует взводом 2-й танковой бригады. В 1934-1936-х годах Никитин — командир роты этой танковой бригады.
В 1936-1937 годах часть, в которой служил Никитин, была передислоцирована в Белоруссию, где он был назначен командиром роты танкового батальона. Отсюда его перебрасывают на Дальний Восток, где Николай Михайлович принял участие в боевых действиях в районе озера Хасан. В конце 1938 года часть была переведена в Белоруссию, в деревню Станьково. В качестве командира танкового батальона Н.М. Никитин в сентябре 1939 года участвовал в походе Красной Армии в Западную Беларусь.[2]
Начало Великой Отечественной войны Николай Михайлович встретил капитаном, командиром автомобильного батальона подвоза 13-й стрелковой дивизии, который был расквартирован в городе Замброве, близ Белостока, почти у самой советско-германской границы. Именно там, на границе, застала батальон война.
По приказу командования дивизии автомобильный батальон Никитина прикрывал отход дивизии. С боями батальон отступал до города Рогачева, участвовал в боях на гомельском направлении в июле 1941 года. В Гомеле произошло переформирование, и Никитин был назначен помощником командира корпусного артиллерийского полка по технической части. Это был 63-й корпус 21-й армии.
Через 12 лет в письме Председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилову Никитин писал:
«...На второй день войны мне был передан приказ командира 13-й СД генерал-майора Наумова: пропустить части дивизии и взорвать склады, после чего присоединиться в Белостоке. По выполнении задания и по прибытии в Белосток дивизии не оказалось, продолжая движение по маршруту отхода дивизии, неоднократно по приказам старших командиров, выполняя отдельные задачи по борьбе с небольшими десантными группами. В районе Слуцка я присоединяюсь к 20-му механизированному корпусу, боями совершали отход. После того как форсировали Березину, был приказ всему ком. нач. составу других частей направиться в штаб 21-й армии в г.Гомеле. Отделом кадров 21-й армии я получил назначение пом.командира 63-го корпусного арт. полка, который располагался на р.Днепр, м.Рогачев».[3]
Во время боев Николай Михайлович был контужен и попал в плен. Через 10 дней Никитину удалось бежать из плена и добраться до города Минска. Здесь он стал активным участником антифашистского подполья.
Через семь лет после этих событий Никитин напишет жене Зинаиде:
«...В июле (1941 г. — Э.И.) врагу удалось прорвать фронт, и мы два месяца находились в окружении. 23 сентября я попал в плен, 10 дней находился в аду, ты знаешь, что значит мне быть у немцев. В первых числах октября я решил свою судьбу, бежал из плена в район Александрии, Кировоградской области. Там меня одели в рванье, у одного крестьянина отдыхал 7 дней, после чего отправился в путь на Минск. Зинок! Ты можешь представить путь в лаптях, голодный, грязный, скрываясь от всех и каждого, совершая свой намеченный путь, долго пришлось скитаться по деревням, но благодаря специальности, мне удалось отдыхать в некоторых деревнях, пришлось делать все, вплоть до железных печей, ведер, ступ, которых никогда в глаза не видал, но все это давало возможность несколько дней отдыха и уважения со стороны крестьян. Таким образом, добираюсь в начале февраля до Минска. Первый дом, который я посетил, это дом, где жила мать на Серебрянке. Там я одел ботинки, которые я таскал за собой в корзинке (я их не мог носить, ноги были опухшие), отдохнул 1 день и отправился в город... Находясь в Минске, мне удалось установить связь с Роговым, ты его знаешь, он служил у нас начальником боепитания в артполку. Он организовывал партизанские отряды, он мне сделал паспорт, установил связь с подпольным комитетом партии...».[4]
Офицеры Красной Армии Рогов, Белов и Антохин объединили военных, оказавшихся в окружении и осевших в Минске на положении старых горожан. Они создали так называемый Военный совет партизанского движения (ВСПД), в который вошел и Н.М. Никитин.[5]
С января по март 1942 года Николай Михайлович являлся начальником разведотдела Военного совета партизанского движения, а также выполнял отдельные задания по сбору вооружения. В оккупированном Минске он участвовал в организации приема и распространении сводок Совинформбюро.
По заданию Минского подпольного горкома КП(б)Б капитан Никитин (настоящая фамилия Штейнберг, а фамилию Никитин он получил в Минском подполье — Э.И.).[6] в марте 1942 года был направлен в Узденский район для организации партизанских отрядов.
Дело в том, что с лета 1941 и в начале 1942 годов на территории Червенского, Минского, Руденского, Пуховичского и Узденского районов действовали отдельные партизанские группы Я.Д. Сухорукова, Романова, Б.К. Чуланского, Уколова, организованные из советских военнослужащих, попавших в окружение, военнопленных и жителей д.Самохваловичи, и партизанские отряды П.И. Знака, А.В. Боликевича. 3 мая 1942 года Н.М. Никитин объединил их в один партизанский отряд, который был тесно связан с минским подпольем. Ровно через семь месяцев эта связь станет причиной трагического поворота в его судьбе.
Командиром этого отряда стал Николай Михайлович Никитин, комиссаром — Петр Игнатьевич Знак 1905 г.р., Минская обл., Червенский р-н, начальником штаба – Васильев.[7] В мае 1942 года в него влился отряд Бочкарева, который был организован в июле 1941 года в Червенском районе.
В книге «Всенародная борьба в Белоруссии...» есть такие строки:
«...Организовывали патриотическое подполье (речь идет о Минском подполье — Э.И.) батальонный комиссар Б.Г. Бывалый, политрук В.М. Бочаров, младший лейтенант И.К. Кабушкин, старший лейтенант А.П. Макаренко, капитан Н.М. Никитин, майор И.З. Рябышев, бригадный комиссар, депутат Верховного Совета РСФСР Н.И. Толкачев и другие».[8]
«В первой половине мая 1942 года из Минска в Узденский и Дзержинский районы для объединения разрозненных небольших партизанских групп горком послал командира Красной Армии Н.М. Никитина. С помощью узденских патриотов Никитин создал партизанский отряд, который вскоре развернулся в бригаду».[9]
«Горком партии летом и осенью 1942 года непрерывно направлял в эту бригаду людей из Минска».[10]
«Многие военнослужащие — генерал М.П. Константинов, Б.А. Булат, Р.Л. Василевич, В.Т. Воронянский, Д.Т. Гуляев, В.Г. Еременко, М.Г. Мармулев, Н.М. Никитин, Ф.М. Синичкин и другие, ставшие в начале войны в ряды самоотверженных защитников Родины, были в числе тех, кто первыми создавал и смело водил в бой отряды и бригады партизан, приумножая не только успехи патриотов, но и боевую славу Советских Вооруженных Сил».[11]
«В течение весны и лета 1942 г. партизаны наращивали удары по тыловым коммуникациям врага. Боевые группы Н.А. Булыгина и В.Н. Чувакина из отряда Н.М. Никитина только за одну неделю июня уничтожили из засад в юго-западных районах Минской области 12 автомашин противника и 55 гитлеровцев, в том числе 9 офицеров, захватили ценные документы, оружие, боеприпасы. 8 июля другая группа этого отряда на шоссе Новогрудок-Барановичи обстреляла колонну из 20 автомашин. Сгорело 6 автомашин. Противник потерял более 30 солдат».[12]
«Благодаря разведданным подпольщиков Минска партизанский отряд Н.М. Никитина под командованием комиссара П.И. Знака в александровском бою (северо-западнее Шацка) причинил серьезный урон охранному полку гитлеровцев».[13]
В июле 1942 года отряд Н.М. Никитина был развернут в бригаду. При ее формировании созданы 1,2,3 и 4-й отряды, причем 1-й отряд был организован из партизан 1-й роты отряда Н.М. Никитина, а 2-й отряд — из партизан 2-й роты того же отряда, рабочих и служащих города Минска. В начале августа 1942 года в бригаду влились отряды И.К. Кузьмина и А.И. Каменева, которым соответственно были присвоены номера 5 и 6-й.
Бригада Н.М. Никитина действовала в Руденском, Червенском, Дзержинском, Узденском, Бегомльском районах Минской, Ивенецком и Воложинском — Барановичской и Ушачском районе Витебской областей. В сентябре 1942 года в ее составе насчитывалось 410 партизан.[14]
Если проанализировать результативность боевых действий отряда и бригады Н.М. Никитина и сравнить их с другими партизанскими отрядами и бригадами Белоруссии в 1942 году, мы придем к выводу, что это были одни из самых боевых партизанских формирований того времени.
Боевые операции партизаны проводили на железной дороге Койданово-Минск и на шоссейных дорогах, Они подорвали 3 эшелона, 32 автомашины, 12 мостов, разгромили 8 опорных пунктов врага.[15]
Классической партизанской операцией признается Александровский бой 1942 года. Речь идет о бое 14 июня 1942 года, который состоялся между партизанами отряда Н.М. Никитина и немецко-фашистскими карателями на территории Дзержинского района Минской области.
Партизанский отряд капитана Никитина летом 1942 года базировался в урочище Долгий Остров в Александровском лесу (в 2-х километрах от деревни Александрово Добриневского сельсовета) на границе с Узденским районом. Минские подпольщики узнали о подготовке карательной экспедиции и предупредили партизан. Минский подпольный горком партии и Узденский подпольный партийный комитет организовали доставку в отряд дополнительно вооружения и боеприпасов.
14 июня 1942 года гитлеровцы бросили против «никитинцев» превосходящие силы карателей: подразделения 603-го охранного полка и 24-й полицейский батальон, которые окружили урочище и, открыв пулеметно-минометный огонь, при поддержке 9 бронемашин и 6 танков начали наступление.
Этот бой начался на рассвете. Немцы направили на партизан три колонны. Атака врага началась с разведки из 7 человек, которых уничтожило боевое охранение под командованием политрука Я.С. Бочкарева, стоявшее на расстоянии 3 км от пересечения дорог у деревни Даниловичи с Новой Дорогой. Они задержали противника сильным пулеметным огнем. Немцы, не выдержав боя, развернулись и уехали.
Вторая колонна немцев наступала от деревни Александрово, а третья — находилась в засаде возле деревни Подболотье, на предполагаемом участке выхода отряда из боя.
120 партизан, заняв заранее подготовленные позиции в болоте, под командованием комиссара отряда П.И. Знака (Муравьева) и заместителя командира отряда Ф.И. Серебрякова более 8 часов вели неравный бой, отбив 21 атаку врага. Они расстреливали немцев с 25 метров наверняка. Противник понес большие потери, но успеха не добился.
После прекращения вражеских атак партизаны прорвали оборону карателей и ушли из оцепления по заранее подготовленному коридору по болоту в леса Узденского района. Выводили их председатель колхоза Савенков, Шиманович и Милютин. Вынесли всех раненых. Пулеметчики до последнего прикрывали отход партизан. В этом бою погибло 9 «никитинцев».
После Александровского боя партизаны вышли под Теплень, завязали короткий бой с немцами, а затем укрылись среди болот на Долгом Острове, недосягаемом для немцев.[16]
В отчете об операции «Александрово» гитлеровцы писали:
«После жестокой борьбы лагерь был взят. Противник силами до 200 чел. смог прорвать наше окружение... Собственные потери значительные».[17]
Мстя за неудачу, каратели 22 июня 1942 года сожгли деревню Александрово и расстреляли ее мужчин (20 человек). В 1957 году на могиле жертв фашизма в деревне Александрово установлен обелиск, а в 1972 году на могиле 9 партизан-"никитинцев" в урочище Долгий Остров — стела, восстановлен партизанский лагерь.
В августе 1942 года "никитинцы" совершили рейд в Налибокскую пущу, а потом за линию фронта. В сентябре, как уже отмечалось выше, участвовали в нападении на вражеский гарнизон в Ушачах.
А дальше произошли события, о которых и сегодня, почти 80 лет спустя, нет полной ясности.
Боевые действия бригады Н.М. Никитина наносили существенный ущерб вражеским коммуникациям и гарнизонам, и немецкое командование, включая службу СД, решило уничтожить ее командование руками НКВД, НКГБ и «СМЕРШа». Есть основания полагать, что немецким агентам удалось раскрыть некоторые шифры Центрального и Белорусского штаба партизанского движения.
В октябре 1942 года партизанские формирования Никитина и Гришина получили радиограмму с приказом о переходе линии фронта. Накануне рейда на Большую землю в бригаду Н.М. Никитина прибыл минский подпольщик Рафаэль Бромберг с секретной картой-схемой г. Минска, на которой четко обозначалось расположение немецких воинских частей, батарей, складов, важных военных объектов.
Сведения и карта были доставлены Бромбергом своевременно: их передали связному с Большой земли, находившемуся в это время в бригаде Н.М. Никитина. Несколько позже эти сведения были переданы командованию ВВС Красной Армии, и наши летчики теперь хорошо знали, куда бросать свой смертоносный груз.
«Никитинцы» продвигались к линии фронта — надо было войти в Витебскую зону, а оттуда пробиться на Большую землю. Шли медленно, с боями.
«...На обратном пути в Лепель (29 сентября 1942 г. — Э.И.), южнее дер.Жары, их (гитлеровцев — Э.И.) перехватил сводный отряд бригад Ф.Ф. Дубровского и Н.М. Никитина. Массированным ружейно-пулеметным огнем противник, двигавшийся на трех машинах, был наголову разбит. Партизаны отбили захваченное карателями в дер.Жары вооружение и снаряжение рейдирующих групп, а также взяли в качестве трофеев более 50 единиц стрелкового оружия».[18]
«В ночь с 27 на 28 и вечером 28 сентября партизаны бригад «Дубова» и Н.М. Никитина под общим командованием Ф.Ф. Дубровского вновь атаковали гарнизон в районном центре (Ушачи — Э.И.) и нанесли врагу тяжелые потери. Это заставило противника к 10 октября 1942 г. вывести остатки своих сил из района под защиту гарнизона в Лепеле».[19]
Однажды разведчики сообщили, что по шоссе Лепель – Ушачи идет немецкая медицинская машина с медикаментами, конечно, под охраной, но не очень сильной. Решение было принято сразу:
— Сорок пять человек идут на эту операцию, — объявил командир.
Повел группу сам Никитин.
... Наконец, послышался шум моторов — едут!
Впереди шла санитарная машина, следом за ней — полуторка с пятнадцатью солдатами. Партизанские автоматы застрекотали разом — четыре гитлеровца упали на дорогу. Остальные залегли за машиной. Снайперскими выстрелами убили шофера санитарной машины и офицера, сидевшего рядом с ним. Вскоре было покончено и с остальными фашистами. Партизаны собрали все оружие, вынесли медикаменты из машины. Вдруг опять раздался шум. С пригорка дорога просматривалась далеко.
—Идут одиннадцать машин! — крикнул кто-то.
Быстро решили: часть партизан с оружием и медикаментами отходят, остальные до команды задерживают врага. Партизаны снова залегли в засаду. Первая машина резко затормозила перед первернутой полуторкой. Солдаты выскочили на шоссе. Короткое замешательство, подъехали и остановились остальные. Партизаны пока ничем не выдавали своего присутствия, но солдаты растянулись цепью, приготовившись прочесывать лес. Тогда по команде "никитинцы" открыли огонь. Немцы тоже залегли по другую сторону дороги — притаились, видимо, выжидая, что будет дальше.
— Отходить! — пошла по цепи команда комбрига Н.М. Никитина. Линия фронта была перейдена партизанами бригады 10 октября 1942 года на участке Калиниского фронта.[20]
Радиограмма, очевидно, была провокационной, так как 3 декабря 1942 года командир бригады Николай Михайлович Никитин и командиры отрядов: Богданов Валентин Васильевич, Чувакин Василий Никитич, Боликевич Александр Викентьевич, Приданников Яков Агеевич, Кузьмин Иван Климентьевич, Каменев Анатолий Иванович были арестованы за самовольный уход с оккупированной территории и были осуждены «тройкой» на 15 лет.[21]
Бывшим наркомом (министром) внутренних дел БССР Цанавой было сделано все для того, чтобы очернить Минское подполье, представить его как инсценированное гестапо. Н.М. Никитин обвинялся также в том, что по заданию немцев создал лжепартизанскую бригаду, которая своей политикой против мирного населения наносила большой вред антифашистской борьбе.[22]
Нельзя без волнения читать письма Николая Михайловича жене Зинаиде о событиях осени 1942 года:
«Осенью 1942 года я решил двигаться к линии фронта. С большими трудностями 22 октября перешел линию фронта и установил связь с Центральным штабом партизанского движения Белоруссии, меня встретили очень хорошо, как подобает встречать патриотов. Еду в Москву, там еще большее внимание, встречаюсь с работниками ЦК КП(б) Белоруссии, Калининым и др., я не помню фамилии. Много писателей приходило к нам, расспрашивали о борьбе и жизни на оккупированной немцами земле, много слез и радости...
Находясь в Москве, я готовлюсь к возвращению в тыл для продолжения борьбы, но тут случилось что-то непонятное, непредвиденное, неожиданное...».[23]
А вот что он писал в письме к К.Е. Ворошилову в апреле 1953 года:
«...По моему плану мы совершали переход по направлению к линии фронта. 22-го октября 1942 г. в направлении Торопец, Калининской области перевожу всю бригаду через линию фронта, установил связь со штабом партизанского движения БССР, бригада на отдыхе, меня со штабом вызвали в Москву, Центр. (Центральный – Э.И.) штаб партизанского движения. Материал жизни и деятельности: журнал боевых действий, приказы, список личного состава, карта боевого пути бригады, трофейные ценности — все передано в Штаб. Встреча очень хорошая, внимание со стороны руководства штаба к нам исключительное. 3-го декабря 1942 г. в кабинете начальника штаба меня арестовывают. Обвинение: измена Родине, после долгих (месяцев – Э.И.) (год и семь месяцев) следствия меня Постановлением Особого Совещания изолируют на 15 лет...».[24]
Потянулись долгие годы заключения. Для Николая Михайловича это было особенно мучительно, что его подозревают свои, что в то время, как советский народ ведет смертельную схватку с немецким фашизмом, он ничем не может помочь своему народу, советским партизанам в этой благородной борьбе, так как изолирован по чудовищному обвинению в измене Родине. Никитин неоднократно писал жалобы в Москву, но не получал никакого ответа. Можно полагать, что огромное нервное напряжение, постоянные переживания, ярлык «изменника Родины» сократило его жизнь на многие годы.
Через три года после окончания войны — 20 апреля 1948 года в его письме жене Зинаиде и дочерям Галине и Татьяне были такие строки:
«...Мои дорогие, Вы можете представить, с какой злостью я дрался, когда все зверства, творимые немцами, видел своими глазами. О моей борьбе с врагом можешь узнать у многих минчан, они, наверное, слышали. Найди брошюру «Народные мстители», ты там встретишь оценку моей работы. За себя, за муки и смерть родных я отомстил крепко, так что моя жизнь нужна, хотя хочется жить, Вам желаю долго, долго жить, ибо моя борьба дает Вам полное на это право.
...Я жертва, но ради тебя и детей могу ею остаться. Ой! Как хочется увидеть Вас перед смертью. Мои дорогие, какое бы Вы решение ни приняли, я был и есть человек, отдавший всю свою сознательную жизнь на благо Родины, и не верьте никому, плюньте в лицо каждому, кто посмеет сказать про меня дурное.
...Я только могу сказать одно, что я никогда не был изменником, предателем, никогда не работал у немцев, почувствовав на себе эти зверства, после этого работать на них — это нужно быть большим, большим идиотом.
Пару слов о себе, о личной жизни. Нахожусь я в ИТЛ гор.Магадана, работаю слесарем, здоровье пошатнулось, но ничего, есть хуже меня. 2 раза умирал, «спасли», не дают умереть. Надеюсь, что все-таки правда восторжествует. С нетерпением жду ответа. Я посылал жалобу в Москву, но ответа нет, далеко нахожусь, если будешь посылать, то посылай за моей подписью, начиная от Министерства внутренних дел и кончая секретарем ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б) Белоруссии Пономаренко. Если работает Калинин, постарайся поговорить с ним, он был вторым секретарем ЦК Белоруссии.
...Клянусь перед тобой и любимыми детьми, что остаюсь верным Родине и никогда и мысли не было работать на немцев...».[25]
В Национальном архиве Республики Беларусь хранится письмо рабочего коммунального отдела города Магадана Николая Михайловича Никитина Председателю Президиума Верховного Совета СССР Климентию Ефремовичу Ворошилову, датированное 10 апреля 1953 года. Приведем фрагменты этого интересного документа:
«...Я отбыл срок наказания с учетом рабочих дней. За 10 дней плена — 15 лет ИТЛ, несмотря на то, что в мыслях никогда не было, чтобы изменить Родине, которая воспитала из воспитанника командира отдельной части. Видеть своими глазами зверство немцев, после чего работать на него — надо быть большим идиотом.
Я не был и никогда не буду душой изменником Родины. Я отбыл срок наказания, меня не перестает мучить «кличка» изменника. Я прошу понять, что я им не мог быть, ибо воспитание армейское 13 лет, партийное с 1928 г., комсомольское с 1924 г., я им обязан в проведенных 72 боях в тылу с непосредственным моим участием — говорят сами за себя. Прошу снять судимость и предоставить возможность отдать все силы и, если потребуется жизнь, за дело коммунизма. Снимите с меня проклятую «кличку» изменника Родины, я им никогда не был, клянусь своими любимыми детьми».[26]
К сожалению, письмо-просьба на имя Ворошилова, как и все предыдущие письма и жалобы в Москву и Минск, не принесли никаких результатов. Николай Михайлович не дождался своей реабилитации. Он умер 5 июня 1957 года в городе Магадане, не дожив до своего пятидесятилетия более шести с половиной месяцев.
В июле 1956 года первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии становится Кирилл Трофимович Мазуров. С его именем связана реабилитация партизанского комбрига Н.М. Никитина.
Когда работник особого отдела Белорусского военного округа Лубинец сообщил К.Т. Мазурову об аресте Никитина следственными органами МГБ СССР в Москве после того, как он вывел бригаду за линию фронта, и о том, что следователь МГБ обвинил Никитина в создании по заданию немцев лжепартизанской бригады, Кирилл Трофимович спросил:
«А основания для этого в делах имеются?»
И Лубинец ответил:
«Основания очень жиденькие для того, чтобы предъявлять такие обвинения. При проверке этих дел был поднят ряд архивных материалов и допрошено большое количество свидетелей. На основании собранных данных у меня лично сложилось убеждение, что существовавший в Минске с конца 1941 года подпольный горком, а также партизанская бригада Никитина были созданы не немцами, а советскими патриотами».[27]
Так, в том же самом 1957 году (год смерти Никитина) произошла посмертная реабилитация командира партизанской бригады капитана Николая Михайловича Никитина.
Читателю интересно узнать его не только как кадрового военного, командира партизанского отряда и бригады, но и как человека.
Соратник Н.М. Никитина по партизанской бригаде, его боевой товарищ Анатолий Павлович Цыбульский описывает Николая Михайловича высоким, подтянутым, с волевым лицом, строгими, внимательными, пронизывающими глазами и басовитым голосом. Говорил спокойно, окриков себе не позволял. Строго следил за внешним видом партизан, приказывал: «Всем бриться! Подшить воротнички!». По его словам, Никитин сам участвовал во многих операциях, после каждой операции проводил ее разбор: правильно или нет вел себя командир группы, разбирал поведение каждого бойца. Николай Михайлович Никитин пользовался в отряде и в бригаде большим авторитетом как справедливый человек и опытный командир.[28]
В то же время это был душевно ранимый человек, любящий и заботливый муж и отец. В 1948 году в письме из Магадана жене Зинаиде он писал:
«...Милая моя Зина! Перехожу к более тяжелой части моего письма, одно только прошу, моя дорогая, не волнуйся. Прежде всего береги себя и любимых наших детей. Вам суждено жить, а жить Вам надо, вам ее доставили кровь наших братьев, отцов и матерей.
...Моя дорогая! Я еще раз прошу не волнуйся, ибо так, видно, суждено, я посылаю тебе копию моей жалобы, прошу прочесть, меры принимать, я полагаюсь на твой рассудок, ты же умница, продумай все, о моей жизни не думай, учти, что Галочка уже взрослая, Таня тоже большая, им надо жить, несмотря на тяжесть моего положения. Прошу продумать все, буквально все, не отразится ли наша переписка на Вашу жизнь. Зиночка, не стесняйся, пиши прямо и откровенно, так как ты всегда говорила и делала... Зина! Если решишь не поднимать вопроса, то устраивай свою жизнь так, как для тебя и любимых детей лучше. Еще раз повторяю, прежде всего жизнь твоя и детей».[29]
В добавлении к этому письму Н.М. Никитина были такие строки:
«Зиночка! Время 4 часа ночи, принесли чернила, решил пару слов написать, хочется писать, но сердце не слушается, все жмет и жмет... Посылаю авиапочтой немного скорее, хочется читать твое письмо, целую, еще раз целую, твой Коля. Галочка, напиши, ты уже теперь настоящая, бурей овеянная девушка, много горя приходится тебе переживать, но верь: день веселья настанет. Береги маму, она ведь очень хорошая.
Таня! Давай с тобой познакомимся издалека, я твой родной отец. Ты закалилась, детские твои годы были очень тяжелые, слушайся маму. Она у тебя одна. Целую Вас. Ваш отец».[30]
Таким он и останется в нашей памяти. Талантливый командир Красной Армии и командир партизанской бригады, один из организаторов и руководителей партизанского движения в Минской области, верный патриот своей Родины, любящий муж и отец Николай Михайлович Никитин.
Его боевая деятельность в годы Великой Отечественной войны достойна того, чтобы именем капитана Н.М. Никитина были названы улицы в Минске, Сморгони и других населенных пунктах Беларуси.



1 Национальный архив Республики Беларусь (далее — НА РБ). Ф.4386.Оп.2.Д.209.Л.18.
2 Там же. Л.18.
3 Там же. Лл.6-7.
4 Там же. Л.2.
5 Н о в и к о в И. Бессмертие Минска. Мн.,1977. С.42.
6 Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной войны. Н/в 6106, 42 497.С.1.
7 Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944. Мн., 1983. С.485.
8 Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков. В трех томах. Том первый. Мн., 1983. с.121.
9 НА РБ.Ф.3500.Оп.2.Д.1283.Лл.1,12.
10 Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. В трех томах. Том первый. Мн.,1983. с.245.
11 Там же с.350.
12 Там же с.416-417.
13 Там же с.453.
14 Там же с.485.
15 Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне. 1941-1945. Энцыклапедыя. Мн. 1990. С.446.
16 Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне.1941-1945. Энцыклапедыя. Мн. 1990. С.35; Белгосмузей истории Великой Отечественной войны. Н/в 6106, 42 497. с.3-4.
17 Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне... с.35.
18 Там же с.418-419.
19 Там же с.436.
20 Белгосмузей истории Великой Отечественной войны. Н/в 6106, 42 497. с.4.
21 Там же.
22 Барановский Е. Низвержение обвинительного уклона. Правда и домыслы о Минском подполье. "Рэспублiка", 25 лiпеня 1996 г.
23 НА РБ.Ф.4386. Оп.2. Д.209. Лл.2-3.
24 Там же Л.8.
25 Там же Лл.2-4.
26 Там же Л.8.
27 Барановский Е. Низвержение обвинительного уклона. Правда и домыслы о Минском подполье. "Рэспублiка", 25 лiпеня 1996 г.
28 Белгосмузей истории Великой Отечественной войны. Н/в 6106, 42 497. с.3.
29 НА РБ. Ф.4386. Оп.2. Д.209. Л.1-4.
30 Там же. Л.5.

Кабушкин Иван Константинович 1915 г.р., пом.нач. ПАХ 86 СД. Призван Московским ГВК. ссылка, №23. приказ,№121  Герой Советского Союза.
Чуланский Болеслав Кайтанович 1917 г.р., Литовская ССР, г. Вильнюс. Воспитанник с 1932 г. Лейтенант, комендант упр. 20 МК. ссылка,№73. приказ,№143. награды.
Сухоруков Яков Дмитриевич 1911(2) г.р., Курская обл., Льговский р-н, д. Бобрик. Призван __.09.1937 Большесолдатский РВК, Курская обл. Техник-интендант 2 ранга (лейтенант), зав.делопроизводством строевого отдела в/ч 1739. ссылка,№37. ссылка. наградной лист. (в наградном документе подчеркнуто "...направлен в бригаду капитана Никитина...по выходу бригады Никитина...").

Якобы осужденные командиры отрядов бригады Никитина:

Богданов Валентин Васильевич 1919 г.р., Рязанская обл., Рыбновский р-н, с. Высокое. Призван в 1940 г. Чучковский РВК. Лейтенант. Тяжело ранен при обороне Минска. Награжден браунингом от имени ЦШПД Белоруссии. наградной.  Награжден к 40-летию Победы.
Чувакин Василий Никитич  1916 г.р., Курганская обл., Мостовский р-н, с. Михайловка. ссылка,№1. Награжден к 40-летию Победы.
Боликевич Александр Викентьевич 1915 г.р., Новосибирская обл., Чановский р-н, Таганский с/с, с. Таган. Призван 12.10.1939 г. Пржевальский РВК, Киргизская ССР, Иссык-Кульская обл., Пржевальский р-н. Ст.сержант.
Наградные документы. Награжден к 40-летию Победы.
Приданников Яков Агеевич 1915 (16) г.р., г.Челябинск (г.Златоуст). Призван 13.02.1941 г. Сталинский РВК, Челябинская обл. Командир батареи 59 СП 85 СД. Командир бригады им. К.К. Рокоссовского Барановичской обл. ссылка,№186.
Кузьмин Иван Климентевич 1916 г.р., г. Никольск. Призван в 1936 г. Горловский РВК, Украинская ССР, Донецкая обл. Лейтенант, командир взвода 172 СП 13 СД. Пленен в районе Минска, бежал. Вступил в партизаны. Перешел линию фронта в составе бригады Никитина, проходил проверку в Грязевецком лагере НКВД, проолжил службу. Наградной лист лицевая, оборот. Награжден к 40-летию Победы.



"Родился он (Штейнберг-Никитин) 100 лет назад в бедной еврейской семье, жившей в черте оседлости, в местечке Сморгонь. Его отец Мендель был балагулой (извозчиком), и заработков его хватало лишь на полуголодное существование жены и восьмерых детей. В начале 1918 года семья, спасаясь от погромов, бежала в Россию, остановилась в Самаре, где Мендель умер. И при отце жили впроголодь, а тут вовсе хоть умирай, и Берл ушел из дома, беспризорничал.
Ему было 14 лет, когда он в результате милицейской облавы попал в один из московских детдомов. Там вскоре обнаружил недюжинные способности к музыке, играл на всех инструментах, какие мог найти. Неудивительно, что 15-летнего парня охотно определили в музкоманду 37-го кавалерийского полка, где и прослужил он четыре года. Быть может, и стал бы Берл известным музыкантом, но после музкоманды он уехал в Минск, работал кузнецом и по комсомольской путевке поступил в Орловское бронетанковое училище, которое окончил в 1932 году. К тому времени Берл был женат на своей землячке Зинаиде (Зельде). Их дочь Галя родилась в 1931 году. После выпуска из училища началась жизнь типичного командира Красной Армии, связанная со странствованиями по гарнизонам...
...Семья Берла скиталась 9 довоенных лет: из Киевского военного округа — в Белорусский, оттуда — в Дальневосточный и опять в Белорусский. За это время он вырос от комвзвода до командира батальона, воевал с японцами на Хасане, с поляками — в Западной Белоруссии. Летом 1940 года, когда я его увидел, капитан Штейнберг командовал отдельным автомобильным батальоном 13-й стрелковой дивизии, который был расквартирован в городе Замбруве, близ Белостока, почти у самой советско-германской границы. Именно там, на границе, застала его война. Батальон вступил в бой на рассвете. До этого комбат успел эвакуировать семьи командиров своей части...
Тем страшным летом с трагической очевидностью проявилась военная некомпетентность большинства высших командиров Красной Армии, не имевших ни образования, ни опыта руководства к моменту германского вторжения. Они ставили неадекватные, порой гибельные задачи, теряли управление, и это приводило к страшным поражениям подчиненных частей и соединений.
Испытал на себе в полной мере растерянность и некомпетентность командования и капитан Штейнберг. Перед ним ставились задачи не по его боевому применению, в результате он попал в окружение уже в конце июля. Но Штейнберг вывел своих солдат и соединился с дивизией в районе Гомеля. Однако командир 63-го стрелкового корпуса вдруг назначил танкиста помощником командира артполка. Вот с этим полком Штейнберг провоевал два месяца. Те самые два месяца, когда рухнул весь Юго-Западный фронт вместе со своим командующим генералом Кирпоносом.
23 сентября 1941 года капитан Берл Штейнберг был контужен и попал в плен. В те дни немцы забирали в плен десятки тысяч красноармейцев и не успели еще отделить коммунистов и евреев, чтобы расстрелять их. Но Берл отдавал себе отчет в том, что ждет его и, воспользовавшись неразберихой в охране, 2 октября сбежал. Таким образом, находился он в плену всего лишь десять дней. Запомним — всего десять дней!
Это произошло в Кировоградской области. Берлу удалось сменить свое обмундирование на какие-то обноски у местных крестьян. Грязный, голодный, прячась от всех, он направился в Минск, где надеялся встретить людей, которые помогли бы ему снова стать бойцом. Почти четыре месяца длился этот поистине крестный путь.
Однако в Минске найти подпольщиков Берл не смог и пошел в поселок Станьково, где квартировал в 1940 году его батальон. Штейнберг рисковал, ведь его знали многие жители поселка. Однако в таком оборванном, изможденном бродяге не смогли они признать стройного, подтянутого красавца командира. А вот он сумел найти надежных людей из своих знакомых, которые приютили, отмыли, переодели Берла и дали адрес в Минске. Это был адрес бывшего командира-артиллериста Рогова. Он снабдил Штейнберга документами на имя Николая Михайловича Никитина и предложил вступить в созданный им Военный совет партизанского движения (ВСПД). Берл с радостью согласился.
Совет занимался подбором людей из окруженцев для партизанских отрядов, сбором оружия, боеприпасов и другого снаряжения. Никитин возглавил разведку и связь. Ему удалось выйти на боевую организацию Минского гетто, которая проводила диверсии и отправляла в леса боеспособных евреев. Он успел также повидаться с легендарным секретарем Минского горкома партии Исаем Казинцом, которого вскоре схватили гестаповцы и после зверских пыток повесили в городском сквере.
Именно Казинец принял решение о формировании в узденских лесах партизанской бригады под командованием Николая Никитина. Вместе с группой окруженцев Никитин уже в начале мая 1942 года сумел объединить под своей командой три партизанских отряда и семь отдельных боевых групп, действовавших на территории пяти районов Минской области. Они состояли из военнослужащих, попавших в окружение, бежавших военнопленных и местных жителей. В числе партизан примерно треть — бежавшие из Минского гетто. Именно с этого времени Берл Штейнберг стал Николаем Михайловичем Никитиным: согласно установке Центрального штаба партизанского движения, еврей, который командовал не еврейским отрядом или соединением, не мог носить еврейскую фамилию, имя и отчество.
Итак, в мае начался боевой путь бригады Никитина. Длился он до 22 октября, всего полгода. За это время ее бойцы провели более 70 операций в лесах Белоруссии, уничтожив около тысячи гитлеровцев и местных полицаев. Было разгромлено 8 вражеских гарнизонов и комендатур, подорвано 12 эшелонов с техникой противника, сожжено более 100 автомашин, добыты и отправлены в Центральный штаб важные сведения.
Боевые действия бригады Никитина наносили существенный ущерб вражеским коммуникациям и гарнизонам, и немецкое командование с помощью своей разведслужбы решило уничтожить ее. Есть основания полагать, что немецким агентам удалось раскрыть некоторые шифры Центрального и Белорусского штабов партизанского движения. В сентябре 1942 года единственная рация Никитина приняла радиограмму с приказом о переходе линии фронта. И через несколько дней она вышла из строя. По всей вероятности, это сделал какой-то предатель.
Комбриг, естественно, не сомневался в правильности приказа и повел своих партизан к линии фронта. Почти месяц бригада с боями, преодолевая ожесточенное сопротивление немецких гарнизонов, прорывалась на восток. Ее продвижение, как теперь понятно, усложнялось тем, что отдавшие ложный приказ абверовцы знали о цели, к которой шел Никитин. И немцы пытались перехватить и уничтожить бригаду. Но к своим он все-таки ее вывел.
Вот что писал Никитин председателю Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилову в апреле 1953 года: «…По моему плану, мы совершали переход по направлению к линии фронта. 22 октября 1942 года в районе Торопец Калининской области перевожу всю бригаду через линию фронта, установил связь со штабом партизанского движения БССР, бригада на отдыхе, меня со штабом вызвали в Москву, Центральный штаб партизанского движения. Журнал боевых действий, приказы, список личного состава, карта боевого пути бригады, трофейные ценности — все передано в штаб. Встреча очень хорошая, внимание со стороны руководства штаба к нам исключительное. 3 декабря 1942 года в кабинете начальника штаба меня арестовывают. Обвинение: измена Родине…»

Бейнес Менделевич Штейнгардт

Реабилитирован посмертно

Непростой путь в партизаны прошел капитан Штейнгардт. Он активный участник оборонительных боев на Днепре и в районе Рогачева. В конце июля 1942 г. части 21-й армии, где служил Бейнес, оказались в окружении, и он попал в плен (здесь он стал Николаем Никитиным). Через десять дней он бежал из лагеря военнопленных и добрался до Минска. Николаю Никитину удалось наладить связь с подпольным комитетом, который поручил ему объединить действовавшие в районе Минска отдельные партизанские группы. Никитин создает одну из первых партизанских бригад. Ее бойцы провели ряд успешных операций: подорвали три воинских эшелона, 32 автомашины, разгромили восемь важных объектов врага, уничтожили десятки гитлеровских солдат и офицеров. 14 июля 1942 г. бригада Никитина в течение дня вела ожесточенный бой с крупными силами эсэсовцев в Александровском лесу близ Узды. Отбив 21 атаку, партизаны нанесли врагу большие потери. В сентябре 1942 г. бригада Никитина разгромила немецкий гарнизон в Ушачах и очистила от оккупантов районный центр. Затем партизаны совершили беспримерный рейд по лесным просторам на север Белоруссии. Они прошли с боями более тысячи километров. В ноябре бригада Никитина вышла за линию фронта, где соединилась с частями 4-й ударной армии».

Существенно уточняет детали биографии и дополняет рассказ о дальнейшей судьбе Н. Никитина его дочь в своем письме, присланном в Яд Вашем:

...

Мой отец, Штейнгардт Бейнес Менделевич, воспитывался в детском доме. Там ему дали фамилию Никитин Николай Михайлович. В начале войны мы жили в г. Замбров – Польша. Нам удалось бежать. А отец со своей дивизией, будучи командиром автобата 13-й стрелковой дивизии, отступил в сторону Белоруссии. Контуженным он попал в плен. Ему удалось бежать из плена, лесами пробраться в Минск, и здесь он стал одним из организаторов партизанского движения. Был командиром партизанской бригады, которая дала немцам первый серьезный бой на Долгом Озере в Александровском лесу Минской обл. Так как их партизанский отряд состоял в основном из бывших военных, бежавших из плена, они с боями прошли всю Белоруссию и вышли за линию фронта в районе г. Клин. Там отца арестовали, обвинив в измене родины. Он отсидел в Магадане 15 лет, умер в июне 1957 г., не дожив двух месяцев до реабилитации. В настоящее время его портрет находится в музее Великой Отечественной войны в Минске.